Телохранитель

В этот момент черный «Мерседес» подрезал «теану» и, вспыхнув стоп-сигналами, остановился перед ней, – Ховрина от резкого торможения дернуло в ремнях, – открылась дверь, оттуда образовался мужчина лет тридцати плотного телосложения, но уже в стадии ожирения – с арбузообразным животом и жировыми складками на шее сзади. Футболка с какой-то английской надписью, видная под распахнутой курткой, выбилась из брюк и приоткрывала волосатый живот. Мужчина вразвалку направился к «теане».

Максимов спокойно смотрел на него:

– Интересно, зачем он это делает? У него есть бизнес, хорошая машина и, наверняка, неплохой дом, зачем ему все это терять?

С Максимовым Ховрин не боялся ничего, но все же сердце застучало несколько чаще – адреналин выплеснулся в кровь. Ховрин ожидал, что Макимов сейчас выйдет из машины и будет колотить толстяка головой об асфальт. В ином он не сомневался.

– Самое лучшее решение – самое простое, – прошептал, однако, Максимов, опуская стекло. Налитое кровью потное лицо появилось в окне, хлынул, как поток грязи, яростный мат, потянулись жирные руки с золотыми перстнями. Чудовище! Людоед из сказки про Кота в сапогах!

Максимов, не говоря ни слова, прыснул этому толстому чудовищу в глаза из перцового баллончика. Точнее сказать, просто залил их струей. Толстяк взвыл и отпрянул прочь. Шатаясь и ощупывая перед собой пространство, он поплелся назад к своей машине.

Максимов подождал какое-то время, осмотрелся и тронул «теану», объехал «мерина». Потом звонко чихнул, потом еще раз. У Ховрина и самого засвербило в носу. Через минуту он тоже чихал. Слезы текли из его глаз неудержимо.

– Плохая оказалась идея с баллончиком, – прогундосил Максимов, отсмаркиваясь. – Впрочем, сейчас пройдет.

Потом добавил:

– Люблю эти моменты – выброс адреналина. Иногда понимаю экстремалов – это примерно одно и то же.

Максимов какое-то время думал-решал: догнать его или нет. Вроде бы и надо проучить, но было лень, и лень превысила это желание.

На обратном пути встали у шлагбаума на железнодорожном переезде. Позади остановилась машина, у которой горела только одна фара. Водитель открыл дверь и отхаркался на дорогу. Потом захлопнул дверь. За лобовым стеклом вспыхнул рыжий огонек зажигалки, потом красный огонек сигареты то светился, то гас маячком.

Это был то ли склад, то ли магазин, то ли и то и другое вместе. Выглядело все это довольно убого. Владельцу по фамилии Никонов, а по имени Игорь, было на вид лет тридцать–тридцать пять – в зависимости от освещения. Мертвенный свет люминисцентных ламп сверху делал его гораздо старше. Он был широколиц и курнос.

– Как бизнес? – поинтересовался у него Максимов скорее из приличия, чем из интереса.

– Как и везде: гнием, разваливаемся, потихоньку идем ко дну! – пробормотал Никонов, довольно кисло улыбнувшись.

– Зато твою контору рейдеры отнимать точно не будут, потому что они забирают только то, что приносит доход, а какой у тебя тут доход – слезы! – хохотнул Максимов.

– Ничего смешного, – обиделся Никонов.

– А что мне – плакать? – пожал плечами Максимов.

– Ну, что: есть информация по Марине? – нетерпеливо спросил Никонов. – Есть у нее кто?

– А что ты ожидаешь? Ей двадцать два года. Она уже давно не девочка.

– Откуда знаешь? – вскинулся Никонов.

– Я видел ее. Взгляд девственницы очень отличается от женского!

– А-а, – отмахнулся Никонов, – это все лирика. Точно тебе не известно.

– Ладно. Лучше вообще об этом вообще не думать. Всегда знай, что ты не первый. Воспринимай это как данность. Тут уже до тебя были люди! Это тебе не Луна. Впрочем, Луну и ту оприходовали.

– А как же тогда жениться? И на ком? – запальчиво спросил Никонов.

– Я не знаю: если на девственнице жениться, получается, что невозможно, надо просто плыть по течению. Выпускание голубей, шампанское, свадьба, фата, первая брачная ночь (а до этого спали вместе уже полгода), свадебное путешествие, медовый месяц – это просто ритуал. «Ой, а у нас будет ребенок!» Это нормально. Всегда предупреждай, когда приезжаешь домой, и ты будешь счастлив. Вот ты полюбил девочку в десятом классе и тут же и надо на ней жениться. Лучше уже не будет. Тогда в двадцать лет у вас уже будут дети, а в сорок – внуки. И вообще это лотерея – как повезет!

– Не верю я тебе! У тебя все, как насекомые. Добудь мне про нее точную информацию.

– Уже! Это без проблем – сейчас в ходу электронные медицинские карты. Вопрос риторический: имеет ли будущий муж право знать всю правду про свою будущую жену? Несомненно, должен иметь. Только он, кроме врача, и имеет, пожалуй. Но вдруг он передумает и что тогда? – сказал Максимов.

Он кинул через стол листок, который спланировал над поверхностью и лег ровнехонько перед Никоновым. Там было всего несколько строчек. Потом все же Максимов ухватил его, пододвинул назад к себе, зачитал:

– «Месячные с 12 лет, регулярные, 3-5 дней, с интервалом 28 дней, умеренно болезненные, обильные. Половая жизнь с 16-ти лет, постоянный половой партнер 2 года, половые контакты регулярные, предохраняется (контрацепция барьерная или прерванный половой акт), последний половой контакт 21 марта с.г. Наружные половые органы развиты правильно. Осмотрена на зеркалах и бимануально…» Продолжать? Тебе интересно, что там дальше? Никакой эротики. Чистая физиология. Там, кстати, все хорошо: детородная функция в норме.

Никонов сразу как-то привял, из него будто выпустили воздух.

Максимов продолжил без выражения:

– Неприятно слышать? Но давай составь такую же сводку на себя любимого. Типа: «Половая жизнь с семнадцати лет. Дважды болел гонореей. Имел десять или двадцать половых связей с разными половыми партнершами, из них пять – длительные, в настоящее время постоянно имеет регулярные половые контакты с двумя или тремя женщинами». И что? У женщин должно быть по-другому? Сейчас вроде как равноправие. Каждый спит с кем хочет.

Никонов только неопределенно пожал плечами. Он напряженно думал. Двадцать первое марта было две недели назад. Они тогда были уже знакомы с Мариной и в тот день встречались. Это была невероятная, чудесная суббота. Расстались в десять вечера, поцеловавшись, надолго задержав поцелуй. Потом она вернулась к себе домой и, оказывается, с кем-то там переспала. Ложь, словно ржавчина, понемногу стала разъедать эту возникшую между ними, казалось бы, уже сложившуюся и уже довольно, казалось, прочную связь. В груди будто поселился какой-то паразит.

– Это значит, что она меня не любит, – констатировал Никонов, кратковременно испытав при этом настоящий ужас и панику.

– Вовсе нет, – сказал Максимов. – Это может ничего не значить. Старые связи трудно сразу разорвать. Она могла подумать, что вот дам ему в последний раз, на том они, может, и разошлись навсегда. С женой, когда собираешься разводиться, все равно какое-то время спишь.

– Она меня не любит, – повторил Никонов.

– Почему?

– Она не закрывает глаза при поцелуе. Все женщины закрывают, если любят, а она просто смотрит как-то изучающе. Я сам закрываю, но вот случайно открыл, а она смотрит изучающе.

– И что?

– Когда женщина любит, она всегда закрывает глаза. А если нет, то значит, она ничего не чувствует.

Максимов немного подумал, потом сказал:

– Может быть, ты и прав… Она может вообще ничего не чувствовать.

– Как так?

– Что-то у них бывает периодически гормональное, тяга к мужикам на время абсолютно проходит. Что мужик, что просто шкаф – никакого чувства. Либидо ноль. Секс не нужен. Гормональный упадок.

– Ужас какой!

– Потому что чувства это все химия. Все чувства – химия. Если начнуть тебе вводить женские гормоны, то у тебя пойдет расти грудь, станешь красить губы, потянет на мужиков.

– Вот блин…

– Иногда такие женщины говорят: мужа люблю, но трахаться с ним не хочу – противно, нет желания. В таких случаях она мужа любит, как собаку или кошку. Я, когда умерла моя собака, поверь, испытал настоящее горе. Даже сейчас саднит в груди, когда вспоминаю о ней…– сказал Максимов.

– А я все равно женюсь на ней и никогда не буду ей пенять на это, – вдруг сказал Никонов. – Я ее люблю и совершенно не хочу ее терять. Это решено. Завтра делаю ей предложение. Утром куплю кольцо. Если она скажет «нет», то нет, если «да», то да. Уж как получится.