Красное небо

Остается только обходить, но тогда юноша обгоняет и снова преграждает путь, так что Оливия двигается медленно, вынужденная бродить по арочному тоннелю из стороны в сторону, как по детской полосе препятствий.

– Да ну чего ты? – смеется хулиган. – Мы тут вчера ботана этого нахлобучили, так что он больше доставать не будет!

Девушка встает на месте, поднимает глаза, но быстро гонит прочь свое беспокойство.

– Э-э! Постой! – снова преграждает хулиган дорогу.

Остальные ждут за спиной, только смеются, но даже не идут следом, лишь наблюдают. А этот, время от времени поглядывая на друзей, кивая им, подмигивая или улыбаясь, никак не дает уйти.

– С дороги. Дай пройти, – наконец, говорит ему Оливия.

И юноша сразу выпрямляет спину, затягивается еще разок и бросает папиросу в стену, прижав ее указательным пальцем к большому, а затем пустив ударом ногтя.

Ворох искр разлетается краснозвездным облаком на темном фоне поштукатуренной стены и тут же исчезает, растратив миг своего бытия на вспышку, а папироса остается вонять в углу у стены.

– А ты поцелуй, – наклоняется юноша, играя бровями, – я и пропущу.

Застыв на миг, девушка нахмуривается, а затем снова пробует обойти хулигана, но он преграждает ей дорогу, а затем снова, и больше не дает продвинуться ни на шаг вглубь тоннеля.

Вокруг, как назло, никого. Еще рано. На той стороне арки, по улице еще не ходят люди. Здесь они вообще ходят нечасто, но утром на улице бывает совсем пусто. Обычно это радует, но сейчас кажется жуткой несправедливостью.

– Уйди с дороги, – говорит Оливия взволнованным голосом, стараясь не выдавать свою тревогу. – Я опоздаю.

– Тогда поцелуй, и я тебя пропущу, а? – Юноша подставляет щеку. – Я тебя от этого прыщавого спас? Спас. Наградить ты меня должна? Должна!

Хихиканья за спиной ужасно раздражают, но в то же время тревожность лишь разрастается от этих противных усмешек. Слышно, как хулиганы плюются, оставляя на асфальтированном покрытии тошнотворного вида пятна, медленно высыхающие на мягком, весеннем солнце.

Вообще, девушка знает, как ответить, но слишком боится. Вокруг никого, она убежала из дома слишком рано, а теперь, ко всему прочему, соврала хулигану, что опаздывает. Не может же он быть настолько туп, чтобы не понять? Впрочем, не важно. Кругом никого. Остается надеяться, что появится…

Тут же вспоминается, что отец должен выйти на работу. Нужно только его дождаться. И осознание этого придает уверенности. Бояться нечего.

– Да ладно тебе, чего ты ломаешься? – улыбается юноша. – Думаешь, я про тебя ничего не знаю?

Оливия напрягается, все еще не оставляет попыток обойти хулигана, но лишь затем, чтобы потянуть время и дождаться отца. Только бы он ее заметил, только бы не пошел в сторону другой арки.

– Да не ломайся ты! – продолжает юноша. – Мне в школе друзья твои все рассказали!

Он как-то странно подмигивает своим товарищам, а девушка после этих слов даже нахмуривается, забыв про беспокойство.

– У меня нет друзей! – говорит Оливия резко изменившимся голосом. – Пусти!

– Охо-хо-хо! Нет друзей! – передразнивает хулиган. – Это мы знаем уже, что нету! Ха-ха! Друзей нет! Одни любовнички! Ха-ха! А?

Девушка едва не бросается в драку впервые в жизни. Становится дико обидно за такие незаслуженные оскорбления, но вдруг, приходит осознание того, как быстро все переменилось. Только что она сидела за кухонным столом и терпела недовольство, обижаясь на родителей, как уже в мыслях надеется скорее увидеть отца, с которым только что поссорилась. Жизнь, похоже, любит шутить, ставя подножки в самый неудобный миг и переворачивая все с ног на голову.

– Да ладно тебе, кончай ломаться. – Юноша тоже говорит уже другим тоном, спокойнее, тише, но от этого легче не становится, а даже наоборот. – Я ж ничего не говорю. Ты девка симпатичная. Мы парни тоже ничего.

Он подмигивает, за спиной посмеиваются, хихикают и плюются, а Оливия теперь понимает, как смотрят на нее окружающие. Сейчас она не думает, могла ли чем-нибудь заслужить такое отношение, или хулиган и вовсе придумал все от начала и до конца, сейчас просто становится обидно, и это чувство затягивает ум непроглядной тучей, словно закрывает ясное небо.

– Вот с друзьями и целуйся, раз они такие «ничего».

Девушка отвечает зло и резко, но лишь миг спустя, едва выпустив последний звук, осознает и сама, что лучше было бы молчать. Да и хулиган начинает хмуриться и, кажется, будто он уже и не испытывает никакой симпатии, глядит сердито, и от этого становится боязно.

– Уйди с дороги, – повторяет девушка, но уже не так уверено.

Хулиган в ответ хватает ее за руку.

– Что? Тот прыщавый тебе больше нравится?

– Отстань! Отпусти!

Оливия еще не кричит, только повышает голос, но уже едва сдерживается, да и юноша продолжает напирать, чем еще сильнее пугает.

– А то что?!

– Помо!..

Едва она начинает кричать, и хулиган реагирует мгновенно. Двинувшись рывком вперед, он закрывает Оливии рот ладонью, второй рукой обхватывает ее и прижимает к себе.

Комсомолка начинает дрыгать коленками, но попадает лишь в бедро, да и то не с размаха, а потому вырваться у нее не выходит. А затем она кусает ладонь, но успевают подскочить еще двое, и теперь уже ее держат втроем, а какая-то сволочь еще и додумывается в такой миг схватиться за задницу.

Пищать сквозь закрытые губы выходит с трудом, а после тут же Оливии закрывают еще и нос. И все, больше девушка ничего не пытается сделать, ожидая, что шанс на спасение появится сам.

Сердце колотится так бешено, что пульс отдается в шее, будто стучит оно там, где-то в горле. Сделать уже ничего нельзя, и это очевидно. Нельзя вырваться лишь потому, что хочется, остается надеяться, что все обойдется, что эти сволочи не настолько тупы, чтобы пытаться ранним утром похитить человека, да еще и школьницу.

– Эй, – зовет чей-то спокойный голос.

Все трое хулиганов оборачиваются разом на звук, а вместе с ними и Оливия, которая даже не пытается вырваться или закричать снова, удивленная и напуганная, она просто стоит и глядит на силуэт незнакомца, появившийся в затемнении широкой арки.

– Пусти девчонку, – таким же спокойным и уверенным голосом продолжает незнакомец.

Хулиган усмехается, оборачивается к товарищам, и те двое, что оставались позади и не трогали Оливию, тоже подходят ближе. А поскольку реакции не следует, то незнакомец делает два размашистых шага и оказывается почти на расстоянии вытянутой руки.

– Слушай сюда, шпана, – говорит он строже, – отпустили девчонку. Быстро!

Как ни странно, но на этот раз никто не усмехается. Более того, Оливию действительно отпускают, и даже она сама не может поверить, что хулиганы так легко подчинились незнакомцу.

– Иди сюда, – протягивает он руку.

Девушка тут же выбирается из окружения хулиганов, берет незнакомца за руку, а после он рывком подтягивает ее к себе и тут же прячет за спиной.

– Иди, в школу опоздаешь, – добавляет незнакомец.

Из-за того, что все происходит так стремительно, едва удается рассмотреть его лицо. Испуг покрывает зрение легким туманом, и Оливия начинает отступать назад, но все еще смотрит, надеясь увидеть лицо еще раз. Мужчина в футболке и брюках, в пиджаке и в кепке-хулиганке, не очень высокий, мускулистый, но не здоровяк, широкоплечий, расслабленно-сутулый, перед хулиганами стоит уверенно, а те впятером таращатся на него, но броситься вперед не спешат. Заговорить они тоже не торопятся, а потому снова раздается этот приятный, спокойный, уверенный голос.

– Я бы вас отпустил, но… давайте, нападайте.

Голос ничем не примечательный, не высокий и не низкий, не хриплый, без характерных черт, самый, казалось бы, обычный, но Оливия запоминает его мгновенно, но сейчас ни о чем не думает, беспокоясь о судьбе внезапного спасителя. Выйдя из арки, девушка выглядывает из-за угла, желая убедиться, что с незнакомцем все непременно будет в порядке.