Преступление отца Амаро

– Я не о том говорю, – воскликнула она, бледная от негодования. – Надо подумать о ребенке, о кормилице, о детском приданом. Ты бросаешь меня здесь без помощи.

Амаро принял серьезный вид.

– Извини, пожалуйста, – возразил он обиженно: – я – порядочный человек. Все это будет устроено прежде, чем я вернусь в Виеру.

– Ты не вернешься в Виеру.

– Ого! кто мне помешает?

– Я! Я не желаю, чтобы ты уезжал.

Она крепко схватила его за плечи, притягивая к себе, и отдалась ему тут же, как в прежния времена, не обратив даже внимания на открытую дверь.

Через два дня в Рикосу явился аббат Феррао, оправившийся от болезни. Он рассказал подробно о внимании к нему помещика и особенно Жоана Эдуардо, который проводил у его постели все свободное время, читая вслух, помогая ему поворачиваться и просиживая у него до часу ночи. О, какой чудный молодой человек!

И, схватив вдруг Амелию за руки, он воскликнул:

– Разрешите мне рассказать ему все… Я устрою так, чтобы он простил и забыл… Свадьба состоится, и все будут частливы.

Амелия покраснела, не злая, что ответить.

– Так сразу… Право, не знаю… Надо подумать.

– Хорошо, подумайте. И да осенит вас Господь! – сказал старик горячо.

В эту самую ночь Амаро должен был войти в дом через калитку фруктового сада, от которой Амелия дала ему ключ. К несчастью, они забыли о собаках арендатора, и, как только Амаро переступил порог калитки, ночная тишина огласилась таким отчаянным лаем, что священник убежал, стуча зубами от страха.

XXIV

Утром Амаро спешно послал за Дионизией. Она была на рынке и пришла поздно, когда он кончал уже завтракать.

Амаро попросил сказать ему точно, когда ожидается событие.

– Роды у Амелии? Через пятнадцать-двадцать дней.

Священник заложил ногу на ногу.

– Скажите пожалуйста, Дионизия, что нам делать с малышом?

Женщина вытаращила глаза от изумления.

– Я думала, что вы уже устроили все, падре… и что решено отдать ребенка кормилице в деревню.

– Конечно, конечно, – нетерпеливо перебил ее священник. – Если ребенок родится живым, надо будет отдать его в деревню. Но теперь дело в кормилице. Вот для чего я вызвал вас. Пора уже.

Дионизия была в большом затруднении; она неохотно занималась такими делами. Одна её знакомая здоровая женщина с хорошим молоком, – заболела неожиданно и слегла в больницу… Правда, она знала еще одну – ее звали Жоанна Каррера; но эта не подходила, потому что жила как раз в Пояиш, около Рикосы.

– Отчего же не подходит? Экая беда, что она живет в Рикосе? – сказал священник. – Когда Амелия поправится, она вернется с доной Жозефой в город, и о Рикосе не будет больше и помину.

Но Дионизия вспомнила еще об одной. Эта жила в стороне, около Баррозы. Она тоже брала грудных детей на дом… Но об этой нечего и разговаривать…

Дионизия наклонилась к священнику и прошептала ему на ухо:

– Знаете, голубчик, я не люблю говорить дурное про людей, но тут уж все знают, что это фабрикантша ангелов.

– Что это значит?

Дионизия объяснила. Так называли женщин, которые принимали на воспитание грудных детей, причем эти дети неизвестно умирали, т. е. отправлялись на небо. Отсюда и выражение: фабрикантша ангелов.

– Так значит дети всегда умирают у таких кормилиц?

– Без исключения.

Священник медленно зашагал по комнате, свертывая папиросу.

– Скажите откровенно, Дионизия: эти женщины убивают детей?

Но та не пожелала никого обвинять. Она не совала носа в чужия дела и знала только, что дети умирают все до единого.

– А кто-же носит детей таким женщинам?

Дионизия улыбнулась его наивности.

– О, сеньор, носят, и дюжинами!

Наступило молчание. Священник продолжал ходить по комнате с опущенною головою.

– Но какую-же выгоду извлекают кормилицы из этого, если дети умирают? – спросил он вдруг. – Они лишаются, ведь, платы за воспитание…

– Они берут плату вперед за целый год, сеньор.

Священник остановился у окна, барабаня по стеклу.

– А что-же делают власти, Дионизия?

Женщина молча пожала плечами в ответ. Священник сел, зевнул и вытянул ноги.

– Хорошо, Дионизия, я вижу, что для нас единственный исход это поговорить с кормилицей, живущей около Рикосы – Жоанной Каррера… Я устрою это.

На прощанье он остановил ее еще и спросил, посмеиваясь:

– А признайтесь, тетушка, это, наверно, выдумки насчет фабрикантши ангелов?

Дионизия возмутилась. Она знала эту женщину уже восемь лет и видалась с нею еще на прошлой неделе.

– Вы, кажется, знаете Баррозу, падре? Это в самом начале деревни, у обвалившейся ограды. Дорога спускается мимо оврага… В глубине его вы увидите старый колодезь, а сзади маленький домик с крыльцом. Там она и живет. Ее зовут Карлота. Я хочу только доказать вам, что действительно знаю ее.

Священник пробыл дома несколько часов, шагая взад и вперед по комнате и осыпая пол окурками. Ему предстояло решить трудную задачу – устроить судьбу ребенка. Он сознавал, что отдача младенца в деревню на воспитание была связана с большими неудобствами. Мать, конечно, захотела-бы навещать его постоянно, кормилица разболтала-бы всю историю соседям, и вся деревня узнала-бы, что отец ребенка – священник. Какой-нибудь завистник мог донести на него по начальству. Вышел бы скандал, и его либо лишили-бы сана, либо сослали-бы в глухую деревню, как отца Брито. Самое лучшее для всех, если-бы ребенок родился мертвым.