Тойво – значит надежда. Красный шиш

– Разведчик Яскелайнен.

– Обе, – сказал оратор, вновь обращаясь к воинам. – Обе Родины. Нас не забудут. И большая, и малая. В добрый путь, как говорится!

И спрыгнул с камня. Жестом подозвал к себе Яскелайнена и вручил ему пулемет.

– Если первым не войдешь в Гонги-Наволок, будешь Мэдсена таскать до посинения.

Первым на спуск отправился самый опытный – тот, кто имел хоть какую-то горнолыжную подготовку. Конечно, им оказался все тот же герой Лейно из Коли. За ним рвался ехать Яскелайнен, но по причине его загруженности его поставили ближе к концу.

Когда бойцы начнут съезжать вниз, то все будут придерживаться маршрута, проделанного Лейно, повторяя все его движения и маневры. Надо слегка подворачивать «плугом»[44 - Способ такой у лыжников.] – будут плужить все. Можно проехать прямо – все помчатся по проложенной лыжне. Ну, а если, не приведи Господь, кто-то замешкается и рухнет на склон, за ним повалятся и все остальные. Переломают себе ноги и повредят инвентарь – таких забивать на месте, даже не позволяя подняться.

Не было во всем отряде Антикайнена случайных людей, поэтому никто не упал. Даже те парни, которые медленно съезжали, груженные больше других, держались на лыжах хорошо и не отклонялись от проложенного Лейно маршрута.

Вот тебе и Массельгское щелье – развлечение для настоящих мужчин, да и только! Волколаки пропали, луна проступила, вся дорога к Гонги-Наволоку теперь была под горку – радуйся жизни, сам черт – не брат!

И опять на подступах к деревне, первым, кого остановил предупреждающий крик выставленного от первой роты часового, был Яскелайнен.

– Братцы, что было! – сказал он, изрядно запыхавшись от желания оказаться в первых рядах. – Финских шпионов в плен взяли, а потом с чертями всю ночь бились. Сейчас вся рота подойдет, веди меня к командиру.

К Суси его, конечно, не повели – почивал тот, но когда начали подтягиваться прочие красные шиши из второй роты, помогли с пулеметом добраться до теплого дома с горячей едой и красноармейским радушием.

Разбуженный начальник штаба долго тряс поочередно руки Антикайнена, Кумпу, Каръялайнена, с облегчением избавляясь от груза неминуемой ответственности в случае потери их отряда. Закончив трясти, лег под овчину и снова немедленно заснул сном младенца.

Но так просто отделаться от ответственности ему не позволили.

– Докладывай, мелкий прыщ Суси! – по примеру Яскелайнена соорудив бумажную воронку, пророкотал командир в ухо своему начальнику штаба.

– Поутру мы намеревались организовать ваши поиски, – доложил тот, не открывая глаза и блаженно улыбаясь. – В этой деревне народу – полтора землекопа. До Пенеги меньше тридцати километров, кто там – придется разведать.

– Поручик Ласси командует отрядом в пятнадцать человек, понимаешь ли, – сказал Каръялайнен. – Мы уже разведали все, как есть. Проверим, чтобы за это время к ним не подоспело подкрепление и не свалилось нам, как снег, на голову, и возьмем всех лахтарит тепленькими.

– Когда? – задал вопрос Суси и приоткрыл один глаз.

– Ну, сегодня у нас одиннадцатое, сегодня после обеда и двинем. К сумеркам успеем добраться, так что ночевать следующую ночь будем с комфортом, – сказал Антикайнен. – Пока же всем нашим четыре часа беспробудного сна организуй. Чтобы без шума.

На самом деле все красноармейцы второй роты уже разбрелись по домам и завалились спать. Никто даже не пытался о всех пережитых треволнениях рассказать, язык не поворачивался. Может быть, потом, когда проснутся. Сколько командиры им поспать дадут?

– Как же мне этому Седякину рапорт-то отправить? – вслух подумал Тойво. – Мол, то, мол, се, мол, местное население. Что писать – ума не приложу. Ох, будут судить меня судом Революционного трибунала!

– А ты на них наплюй, – сквозь сон проговорил Кумпу.

– Слюны не хватит, дорогой товарищ Оскари.

“A long time ago came a man on a track

Walking thirty miles with a pack on his back

And he put down his load where he thought it was the best

Made a home in the wilderness

He built a cabin and a winter store

And he ploughed up the ground by the cold lake shore

And the other travellers came riding down the track

And they never went further, no, they never went back

Then came the churches then came the schools

Then came the lawyers then came the rules

Then came the trains and the trucks with their loads

And the dirty old track was the telegraph road”[45 - Dire Straits – Telegraph road -]

Давным-давно вышел человек на дорогу.

Пройдя 30 миль с котомкой за спиной,

Он сгрузил свою ношу там, где ему казалось это лучше.

Сделал дом в глуши.

Построил будку и зимнюю кладовку.

И вспахал он землю на берегу холодного озера.

И другие путники пришли по дороге.

И не пошли они дальше, нет, они не пошли обратно.

Затем пришли церкви, затем пришли школы.

Затем пришли юристы, затем пришли законы.

Затем пришли поезда и грузовики с их грузами.

И грязная старая дорога была телеграфной дорогой[46 - Перевод. Непоэтический.]

– Где же мне, черт побери, телеграф-то найти в этой глуши? – сокрушался Антикайнен, пока не смежились его веки, пока сон без сновидений не забрался к нему в голову и не приказал всему уставшему организму: «Кри, блин, кра, блин, кру, блин».

14. Яскелайнен и Ласси.

Оказывается, обед вполне неплохо переваривается, когда непосредственно после трапезы, сразу нацепить на себя двадцать килограмм, одеть лыжи и торопливо почесать в морозный полдень. Все калории идут организму на пользу, ничто, заблудившись, не откладывается на прозапас. А все отчего? Все оттого, что сытая отрыжка подавлена в самом зародыше. И культурно, и воспитанно. Беги на лыжах, пускай слюну по подбородку и радуйся – процесс пищеварения идет что надо!

Приняли решение окружить деревню Пененгу, чтобы ни одна финская мышь не проскочила, а в расположение врага отправить диверсанта, якобы тоже белофинна, но нашего. Для этого дела темнота – самое подходящее время. А самый подходящий диверсант – Яскелайнен. Уж больно лицо у него было белофинским.