Возвращение полуночи. Арка 2. Твари в ночи

– И что нам с ней делать?! – спросил Неждан.

Стоян отступил в сторону, давая понять, что полностью полагается на их решение.

– Я знаю, что надобно говорить, – Наум важно ступил вперёд. – Избушка-избушка, повернись к лесу задом, а к нам передом.

Захрустело, закряхтело, ноги дрогнули и приподнялись, а потом просели обратно. Больше ничего не изменилось.

– Чего это она? – Неждан поглядел на толстоватого паренька, потом на избушку. – Глухая, небось.

– Тут лес со всех сторон, – подал голос Димитрий. – Она и так стоит к лесу задом.

– Ха-ха, избушка такая же умная, как Наум, – развеселился Остап. – Или Наум такой же мудрый, как избушка! Ха-ха-ха!

Любимка не слушал их, он с восторгом глядел на странное сооружение. Потом с широкой улыбкой прокричал:

– Ну, здорово, изба лесная! Пришёл к тебе я – будущий сильномогучий богатырь! Давай соревноваться!

Тягатели замолкли. Потом кто-то хихикнул, другие рассмеялись, Ярополк крутил пальцем у виска.

Хрясь! Бах-бах-бах! Джух!

Изба задрожала и привстала на корявых лапах. Бревна захрустели, скрипнули и вдруг вывернулись из своих пазов.

Вжух! Вжух! Вжу-ух! Толстенные бревна стального древа вращались, как части мудрёной головоломки.

– Вот это да! – Шестерён подался вперёд, дрожащими руками пытаясь коснуться этого механического чуда. – Изба-трансформер!

– Трапор… Транорп… Что?! – вытаращил глаза Наум. – Что за мудрёное слово.

– Изба осуществила трансформацию, значит она транс-фор-мер.

Тягатели подались назад – кто знает, упадёт такое брёвнышко – костей не соберёшь. Только Любимка остался на месте, хотя бревна проносились, едва не касаясь его лица.

– Зацепов нет, а как мудрено складывается, – восхищался тульский мастер. Тут же явился альбом с зарисовками. Парень послюнявил кончик пишущей палочки и принялся водить ей в книжице.

Теперь изба больше походила на огромного человека, сложенного из брёвен. Срип! Скри-ип! Бревенчатый человек обвёл рукой большой круг.

– Наперегонки вкруг поляны? – весело воскликнул Любимка. – Давай! Раз-два начали!

И он кинулся к лесу. В избушке что-то грохнуло, покатилось, она сорвалась с места и, набирая скорость, ринулась следом. Через каких-нибудь пару скачков она поравнялась с Любимом.

– Ха-ха-ха! – от восторга тот так и подпрыгнул. – Врёшь, не возьмёшь!

И наддал, только пятки засверкали.

Топ-топ-топ! От избушкиной поступи дрожала земля. Когти вспарывали дёрн, от каждого скачка крыша подскакивала, а внутри что-то громыхало и ухало.

– Ха-ха-ха! – заливался Любимка на ходу.

– Дзинь, бац, бум! – отвечала изба. Потом к этому добавился скрипучий голос. – Скорей! Наддай, колченогая! Неужто нас малец безусый обставит!

Половину круга Любимка бежал впереди, потом земля ушла резко вниз – отрок ухнул в овраг. Пока выбирался с другой стороны, услышал над собой лихое:

– Иоху!

Над ним промелькнула большая тень, рядом, едва не задев, шлёпнулась пара брёвен. Любимку обдало землёй и обрывками травы.

– Мечи-калачи! Так не честно! – заверещал он, выкарабкиваясь из оврага. Едва оказался сверху, припустил за удалявшейся избушкой. – Не честно перескакивать!

Земля вновь опустилась, они с размаху вбежали в заросли огромных извивающихся гладких стеблей. Отрок не сразу понял, что это чудовищной толщины корни, выпирающие из земли. Они изгибались, словно толстенные змеи. Когти избы впивались в них с такой силой, что лопалась кора, из трещин выступала смола и древесный сок. Любимка скакал следом. Пару раз так приложился о корни, что из глаз посыпались искры. Лицо овеяло прохладой – это Воронов Глаз выдал порцию земной тяги на защиту и лечение.

– Не отстаёт, болезный. Переходим в ускоренный режим, – послышался скрипучий голос.

Щёлк-щёлк-щёлк. Изба ощетинилась брёвнами, словно взорвалась изнутри. Любимка заметил что-то пёстрое и шевелящееся. Бревна сложились по новому, превратив избу во что-то приземистое, похожее на бронированного паука.

Бам-бам! – по земле раскатилось ещё несколько брёвен стального древа. «Она становиться легче!» – понял Любимка, едва успев увернуться. Одним бревном так рвануло волосы, что холодные мурашки побежали по спине. Коли на волосок ближе, окончились бы похождения Любима, будущего сильномогучего…

Но думать некогда. Полегчавшая изба развила такую скорость, что разом превратилась в крохотную точку на том конце поля.

– Ну уж нет! – позабыл обо всем на свете отрок. – Волна-тяга – выручай!

Он ринулся со всей доступной скоростью, нисколько не заботясь о препятствиях. Избушка, наоборот, как будто устала и замедлилась. Вскоре тягатель вновь подобрался к ней вплотную.

Дверь бревенчатого чудища отворилась, и из неё вылетела старушка. Любимка понял, что за пёстрое мелькало внутри избушки.

– Кха-а-а! – выкрикнула она в страхе. У Любимки замерло сердце. Он позабыл про погоню.

Кап-кап! Перед глазами упали тёмные капли. Любимка ощутил, как мир вокруг застыл, как вмороженная в дно ручья лягушка. Отрок изо всех сил стал продавливаться сквозь затвердевший воздух, чтобы добраться до падающей фигурки.

«Скорее! Я должен её спасти!»

Он сократил отставание наполовину, когда застывший мир дрогнул, старушка просела. Любимка вытянул вперёд и вверх руки и наддал ещё сильней. Ноги замелькали, как ножи Неждана, когда он принимается ими бахвалиться.

Кха-а-а-а-а-ау! Хлоп! Поймал!

Любимка подхватил летящую старушку, время вернуло привычную скорость, руки едва не вырвало из суставов. Может быть, и вырвало б, коли не прохладное покалывание – земная тяга сияющего рыцаря в очередной раз уберегла от повреждений.

Любимка замер посреди поляны с верещащей старушкой на руках. Избушка продолжала скакать, оставляя то здесь, то там тёмные бревна. Она уже была в два раза меньше первоначального.

– А нуй хватит! Всю Фросю мне развалил! – скрипуче воскликнула старушка.

– Фросю?

Любимка от удивления стал опускать руки.

– Стоять! Ать-два! – рявкнула старушка очень похоже на команду Стояна. Хотя, может, это как раз наставник делал это похоже на неё. – Девушку словил, так изволь до дому доставить. Ишь, сперва ухватит, а потом, дескать, и не причём. А ну, домой меня неси давай!

Любимка ошалел и потерялся, но послушно зашагал следом за, гм, брёвнами на ножках – избой это теперь не назвать даже с натяжкой. Мимо притихших тягателей перемещался почти бегом, ощущая стыд. Вот Ярик смеяться станет. А то и…