Сведи меня в могилу

Побарабанила стрижеными ноготками по переплёту:

«Воспользовался моментом. Ведь и выпила, потому что была уверена в нём. Потому что… привыкла к нему. Змея. За кого он меня принимает?»

Вытянула случайный том. Fran?oise Sagan – «Bonjour tristesse[15 - «Здравствуй, грусть» (фр).]». Поморщилась, легонько постучала им себе по лбу.

– За дуру он меня принимает, очевидно, и я дала ему на это полный карт-бланш. Идиотка. Отныне никакого алкоголя. Вспомнила – довольно».

Крепко сжала блок. Живой рукой, чтоб не помять.

– Дружочек-пирожочек. Я ведь помогла ему!

Яростно затолкала книгу обратно. Бумага стерпела.

– Помогла… Пустила в дом, кормлю, одеваю по надобности. А бренд костюма, поездка за границу – моя инициатива. Моя прихоть. Сверх жизненно необходимого не просил. Ни копейки не просил.

Погладила рифлёные корешки.

– Всё по уговору. Свои обязанности выполняет на «отлично». По первости на работе гудели, как одноклассницы тогда в школе. И с той историей с ФСБ… О мотиве не соврал. Не соврал. Может, я и дура, но распознавать ложь в стрессе умею, – ядовито ухмыльнулась. – Не чувствует же он что-то ко мне, в самом деле. За пять сотен лет ни поползновения, а тут вдруг на тебе? Гори в аду, грёбаное вино!

Чихнула от пыли:

– Нет, не влюбилась! Всего-то симптом. Пройдёт. Не болею же.

Но этот украденный первый поцелуй… Девочку романтические сказки никак не могли обойти стороной. С пелёнок слыхавшая истории святой любви, малышка рисовала в своём воображении картины с фонтанами и молочными реками. А то, что в итоге действительно приключилось с ней полтысячелетия спустя, походило на некое коварное заклятие, за которое до самого Страшного Суда придётся расплачиваться дырами в животе от бесовских вил.

– Развела драматургию! Чмокнули её, она уже на «нет» изошла. Богат не дурак. Понял, что поезд ушёл ещё до его участия в моей жизни. Значит, не ради выгоды это делает… А ведь хорош манипулятор!

Вини достала следующую книгу. Раскрыла на случайной странице, отвлеклась на чтение. Guy de Maupassant – «Bel-Ami[16 - «Милый друг» (фр.)]». Тяжеловесная металлическая рука больше подходила в качестве подставки. Правая управлялась с хрупкими страницами куда лучше. Бумага порхала бабочкой, не заминаясь в уголке.

– В любом случае, праздник я ему испортила. Надо с ним поговорить.

– День добрый, – сказал кто-то совсем рядом на чистом русском.

Вини озиралась в поиске опасности, как дикий зверь. Нашла в двух шагах юную красотку, ниже её ростом. В бордовом вяленом пальто, с непокрытой головой. В руках ни берета, ни платка, только сумочка. Конечно, грех прятать такие роскошные кудри даже в лютый мороз. Грех скрывать натуральную красоту макияжем. «Белокурая бестия», – повесила на неё ярлык интуиция Вини.

– Здравствуйте, – не скрывая настороженности, ответила девушка на приветствие, верно полагая, что это был не просто вежливый жест соотечественников на чужих берегах.

– Вы извините, но я хотела с вами поговорить.

Вини, готовая к побегу, терпеливо ждала, пока та достанет что-то из кармана. С годами пришла мудрость об обманчивости тесного контакта. Прижавшийся в метро мальчишка утянул кошелёк из сумки, а сотрудник на корпоративе якобы пьяный полез обниматься, чтобы всадить в сердце шприц. Обладая какой-никакой властью, не жди от завистников человеколюбия. Тогда, на празднике, Вини как предчувствовала, вовремя дёрнулась в сторону. Подоспевшие коллеги скорее вынули шприц из спины, другие скрутили преступника. Последствия покушения ограничились симптомами пищевого отравления. Незначительна оказалась доза. Пусть приятного мало, отделалась легко. В отличие от Богата. В тот страшный вечер он у неё на руках не тлел, нет. Варился заживо. От воспоминаний у Вини по телу побежали мурашки. Умоляла же смерть, чтоб не показывалась больше. Больше никогда. Не надо больше.

Блондинка вытащила из-за пазухи паспорт.

– Вы не бойтесь. Вот. – Как ребёнок свой рисунок, продемонстрировала одну из страниц документа. – Позвольте представиться – Адали Чекан.

Вини пригляделась. Раздел «Дети» с двумя заполненными строками: Богат Чекан, Златая Чекан.

– Ваша свекровь, – уточнила незнакомка.

– Вижу, – и снова гордое молчание. Самостоятельно разбираться в происходящем Вини не торопилась. Так и стояла с раскрытой книгой, скрывающей левую руку.

Адали несколько стушевалась от возложенной на неё роли ведущей.

– Это, конечно, выглядит странно, но я ждала вас. Слежу за вашими социальными сетями. Узнала, что приехали в Париж. Что собираетесь в этот книжный. Счастье поймать вас здесь без него.

– Ждали? – Вини почувствовала укол тревоги и злости, что никак не отразилось на её лице. – Зачем?

– В моём положении опрометчиво просить о помощи. Мы незнакомы. Но, Винивиан, вы моя последняя надежда. Понимаете, сын недолюбливает меня. – Вздохнула, чтобы продолжить. Приложила пальцы к виску, замотала головой. – Нет, не могу – вот так сразу. Тем более, здесь. Я ждала, но мне пора идти. Я позвоню вам?

Невестка совсем растерялась. Таращилась на свекровь, судорожно соединяя детали пазла. Очнулась, только когда дверной колокольчик оповестил об уходе Адали. Ушла с её номером телефона.

«Семейка плутов».

Вини вытащила книжку с развратной обложкой из шкафа с классической литературой, понесла в другой конец зала. Бесит, когда что-то не на своём месте. Сейчас особенно.

Беспроигрышный план! Мамкины пикаперы марают свои никому ненужные книжонки миллион раз обсосанными «истинами». «Чем меньше девушку мы любим…», «Вотрись в доверие, а потом не бери трубки», «Стань её детским идеалом, предварительно ознакомившись с историей поисковых запросов, пока она отошла припудрить носик» и прочее, и прочее. Может, это и работает в какой-нибудь клинике для особо одарённых, но не с большинством. А если уверишься, что в погоне за семейным счастьем избранница пойдёт на уступки и безоговорочно примет некоторые телесные и душевные изъяны твои, то побейся немножко лбом о стол и допетри – вечно молодым некуда торопиться. Выходит, и ущемляться незачем. Ресурсы неограниченны – потребности удовлетворяются в любом случае.

«Даже у дурных. Даже у мразей. Даже у тех, кто сочетает в себе оба эти качества», – поддакивал Богат своему внутреннему голосу.

Но Вини… Вини – особый продукт. В продолжение темы еды. Если непоколебимые в своём целомудрии, выращенные в тепличных условиях девушки – рыбы фугу, с которыми только знай, как обращаться, чтобы и сашими угоститься, и яда не хлебнуть, то этот экземпляр, как и, например, монашки – мина. Запрятавшаяся в высокой траве, всеми забытая. Только и ждёт, когда на неё напорется хомяк или сядет сапсан. Плохая идея. Порох не съедобен. Шарахнет – собирай себя потом по частям. Но если в женские монастыри Богату, как и всякому мужчине, путь заказан, да и без надобности, то жёнушка его никаких клятв не давала…

В своё время прошерстил тонну книг по психологии, понабил шишек, чтобы вернуться к очевидному выводу – женщина жаждет внимания. Будь то домашняя девочка, или птица вольная – нужно давать им себя, и доза любви соразмерна с архетипом подопечной. А эта сказка про непреступного самца…

«Тьфу!» – Богат сдержался, чтобы не плюнуть под ноги. Первый раз за столько лет о себе напомнила эта низменная потребность.

Для Вини он не скупился на проявления чуткости и интереса к затеянной игре с самого первого дня. Был в меру инициативен. И без усердия с его стороны отношения вскоре бы доросли до настоящей дружбы. И статус этот закрепился в тот самый день, когда супруга пришла к нему, полумёртвому, в больницу. Просила милости, держала за руку. Но тот, кто работает на перспективу, маленькими победами размениваться не привык.

Как рабочая лошадка Вини оценила чёткое следование задачам; как человек – доброжелательность, неравнодушие. Однако при всей своей открытости и явлении самых добрых намерений, муж не навязывался, пропадал с новыми подругами. Одну даже привёл домой. То было необходимо в первую очередь Вини! Разыграй перед ней возникшую с ничего любовь, купилась бы? Обезвреживание мины – дело, требующее расчётливости и предельной осторожности. Только самоубийца режет все провода разом. Нужный, конечно, оборвёт, но результат вряд ли устроит… Или в мине нет проводов?.. Не для того от службы в армии косил, чтобы вникать в азы военного дела.

«Да и помощь пришла, откуда не ждали. Правду говорят – нет худа без добра».

Медвежья услуга с поисками племянницы обратилась в демонстрацию акта бескорыстия. Даже жертвенности. Снайпер целился в Богата, а рикошетом попал в сердце Вини. Не буквально. Обрушил воздвигнутую ею стену, так сказать. За ней следующая. Вторую сломать мог очередной удар после длительного затишья. Перемирие обольститель использовал по полной. В ход пошли «случайные» касания рук, сближение на диване перед телевизором, сигнальные взгляды – смотреть на лицо, но не в глаза. Как будто смущался непрошенных чувств. Будто сам попался на удочку, и с каждым днём новые бутоны распускались в душе. Когда обстановка расположила – атаковал. Праздник и алкоголь от начала времён способствовали сближению.

Разумеется, она воспротивилась. На прочее и не рассчитывал. Вкушение губ, самых обычных, мягких, с терпким ароматом винограда, доставило знакомое удовольствие. Хорошо. Однако великолепно, несравненно, божественно стало, когда девушка неумело, несмело и не сразу стала отвечать ему. Буквально натыкался на искорки упругой розовой кожи. На первый взгляд ленивый её поцелуй каялся, исповедовался. Сама себе палач. Вини – уныние. Вини – Коцит[17 - Коцит – ледяное озеро девятого круга ада (Данте Алигъери, «Божественная комедия»).]. Вини – самоубийца. И Богат разгадал горькое откровение в языке её тела. И напугало оно его, лишь больше распаляя ликование.

Искуситель сделал всё, что требовалось. Красиво подошёл к кульминации истории своей любви, поставил перед фактом. После якобы срыва Богат отступил на два шага назад. Больше не играли в настольные игры, не смотрели кино. И вроде поддерживали дружественный настрой, но за ужином, передавая тарелку, избегали случайного прикосновения. Если Вини было просто неловко, то Богат понарошку стойко терпел муки совести. А может и не прямо-таки понарошку.

Ситуация всё равно не очень приятная. Вместе с триумфом и какой-то по-человечески простой радостью, что подарил хорошей подруге её первый поцелуй, варилась обида, сочувствие и преждевременная скорбь. Богат заставлял себя забыть приглушённый плач, но он звенел во снах, корректировал их сюжет. Когда безэмоциональный человек льёт слёзы – это страшно.

«Кедровые орехи… Откуда узнала? Я что, говорил?»

Богат подпрыгнул, разбуженный автомобильным гудком. По ту сторону улицы в темноте алел глаз светофора.

«Едва под колёса не угодил. Из-за неё. Из-за неё дротик словил… Может, к бесу это всё? А то с собой прихватит. Рядышком похоронят».

Потряс головой. Отставить сентиментальности! Без Вини на себе прочувствовал бы всю мощь русского мороза, голода и антисанитарии. А что делать с киллерами?..

«Эх, убьют – так убьют!»