Сведи меня в могилу

– Я не вернусь. Это окончательно.

Его глаза едва молнии не пускали. Сестра сжалилась, хотела подойти, но, сделав шаг, передумала.

Витариарх не верил в смерть. Не верил, что на диске программа, а не душа мамы. Что его потерянная дочь не где-то там, жива и обязательно счастлива. Но они ушли. Теперь и Вини. По собственной воле. Слишком много на одного бессмертного.

Горячие сухие пальцы непроизвольно сжались. Боль в запястье? Это всё, что ему останется? На сколько? На неделю?

Рявкал по слогам:

– Объяснись, твою мать!

– Я хочу, чтобы ты принял моё решение.

– Если у тебя проблемы, почему не сказала?!

– Я прожила дольше мамы. Достаточно.

– Если это из-за Мариды…

– Витариарх, прошу тебя! – прикрикнула Вини. Добавила, понизив голос. – Ты делаешь только хуже. Просто… просто обними меня, раз здесь. И проходи в зал.

Он не шелохнулся.

– Если невмоготу – уходи.

Вздрогнул. Невидимый нож, который сестра всадила ему в сердце, послав накануне приглашение, прокрутила с одной только этой фразой. Прошептал:

– Где твой диск?

– Мамин?

– Твой. С тобой. Где?

– Я… я не делала.

Его шаги как стук молота сотрясали пол.

И вот они остались вдвоём в зыбкой тишине. Муж и жена. Супруг прильнул к столику. Капнул в стакан с водой зелёной жидкости, взболтал, пригубил. Супруга с детским любопытством следила за его действиями.

– Всё хорошо?

Он глянул на неё исподлобья. Ухмыльнулся.

– А у тебя?

Хохотнула. Да, с неё успокоительного хватит. Предлагать Богат ещё не станет. А то заснёт. Читал в интернете – бывали прецеденты. Переносили мероприятие на другой день. Деньги на ветер.

Вини сверилась с настенными часами.

– Я оденусь?

– О да, конечно… Помощь нужна?

– Не.

– А сколько у нас?

– Минут десять.

– То есть я через пять зайду?

– За… зачем?

– Ну, посидим.

– Богат. – Осадила она его. – Выйду. Через. Десять. Минут.

– Всё-всё, не опекаю. – Он отсалютовал пустым бокалом, отступая к выходу. – Но если твоя истеричка по-прежнему там – спрячусь здесь.

Глупо улыбаясь, Вини стянула со спинки стула платье, и вдруг опомнилась.

– Слышь! – остановила она его. – А ты точно не струсишь?

Зависнув ненадолго, Богат щёлкнул большим пальцем по переднему зубу и скрылся за дверью.

Сценарий похоронных мероприятий утверждён законодательством. Если на свадьбе молодожёны вправе отходить от традиций, здесь за любую вольность в жестах и выражениях можно схлопотать штраф. О своём, за проникновение к сестре в гримёрную, Витариарх ещё не знал. Получит по почте. За порядком строго следит персонал Траурного дома в составе администратора, охранников, приглашённого государственного представителя. Заключённым в тюрьмах дышится свободнее, чем гостям здесь. Но, наверное, по-иному не получается, так как убийство превратилось бы в фарс или локальную войну. Но истинная причина крылась в другом. Умные люди прописали для суицидника специальные слова и ритуалы с расчётом, что он в последнюю минуту одумается. Глядя на близких, как кукла-чревовещатель, излагающий скорбные речи, застыдится, сдастся, отступит. Хоть один из десяти.

Богат вёл Вини под руку. Учредители устава полагали, что самоубийца боится. Потому провожающий должен поддерживать её. Без него и шагу ступить нельзя. Как сиделка с немощным. Здесь, в коридоре, их никто не видел, но будущий вдовец взял супругу под локоть и отпускать не собирался.

Сейчас, когда жизнь Вини мерилась минутами, душа её словно обрела физическое воплощение. Пустой аквариум, уместившийся в грудной клетке. Толстое стекло давило на ключицы и позвоночник, приятно холодило мышцы. Больше ничего не плескалось и не ворочалось. Хрупкий покой. Того и гляди – разобьётся.

Всякая мелочь возымела смысл. Каждая секунда растянулась тысячелетиями. Как с точки обзора Всевышнего, Вини посчастливилось наблюдать бешеное круговращение часовой стрелки. Смотреть, как переплетаются чужие судьбы и в своё удовольствие умалчивать о величайшем, сокровенном. Ступая босыми ногами по тёплым кафельным плитам, Вини ловила вибрацию поезда метро глубоко под землёй. Различала птичьи песнопения за звуконепроницаемыми панорамными окнами. Могла поклясться, угадывала все ароматы, какими надушились её гости, ещё не встретившись с ними. Оттого не могла не отметить мертвенную бледность своего спутника. В тени ещё ничего, а на солнце совсем земляной. Особенно на контрасте с рубашкой цвета воронового крыла. Казалось, это она его, предобморочного, ведёт. Если бы не вакуум души, и без того звенящей на одной тревожной ноте, это стало бы поводом для волнения.

Двустворные двери открылись, и все за длинным столом синхронно повернули головы в их сторону. Весь Траурный дом сложен белоснежным известняком. С деревянными рамами окон и узенькими золочёными перекрестьями без того напоминал храм. Но обеденный зал с его высоченными потолками и арочными подпорками выглядел как капелла, которую забыли расписать. Сегодня пустые стены утопали в свежей зелени и живых цветах. Гирлянды и завесы из голландских ландышей, кремовых пионов и лазурных колокольчиков могли бы украшать элитную свадьбу. Обеспечить атмосферу торжества, триумфа счастья. А в итоге даже до могилы не доедут. Проходя к своему месту во главе, Вини не удержалась, провела по лепесткам.

«Такие нежные».

Вилки не цокали о фарфор. Не шуршали бумажные салфетки. Не скрипели стулья. Гостям накрыли шикарный стол, и в ожидании той, кто их здесь собрал, они доселе пили и ели, перешёптывались, с опаской поглядывая на охранников. Теперь же таращились на Вини, как на экзотическое животное.

С её обострившимися чувствами ей, конечно, стало неловко от такого внимания. Нервно оправила одежду, пригладила волосы. Образ как по методичке. Слабая косичка без украшений, чёрное атласное платье свободного кроя с подолом до колена. Там, где сердце, белой нитью вышит крестик. Чтоб провожающий ненароком не промахнулся. Хотя, похоже, это самая реальная перспектива. Богат чуть ли глаза не закатывал. Едва сознание не терял. Но стойко боролся с нездоровьем. Губы бескровные, на бледном лбу испарина, а он отодвигал своей даме стул. До последнего держал за руку.

Тишина давила на уши, однако никто, под угрозой штрафа, нарушать её не смел. Равнодушно оглядев угощения, Вини выбрала яблоко. Надкусила. Формальность соблюдена – можно вернуться к трапезе.

Смущение скрасила светлая, тихая радость – Витариарх здесь. Один в светлой футболке, выделяется в ряду людей в около-траурных одеждах. Изучает своё отражение на дне пустого блюда. Подруга Лиси, напротив него, отрешённо пожёвывала булочку. Её красноватые, воспалённые глаза уставились в никуда. Впервые за сотни лет вышла в свет без хотя бы лёгкого макияжа.

Остальную массу делали рабочий коллектив. Те, кому пришлось иметь с Вини дело. Сейчас это были не серьёзные дяди и тёти – дети, не ожидавшие, что их пригласит на именины тихоня класса. Только то не день рождения.

Богат не кушал. Приличия ради плюхнул себе в тарелку кутью. Озабоченная его самочувствием жена осторожно тронула ледяные пальцы. Тот поднял голову и уронил. Тяжела стала шее такая ноша.