Неприкасаемые. Легион. Хранители

Асраил напрягал зрение, пока не разглядел внизу того самого епископа, который уже добрался до ворот его замка, и хотел сжечь его молодого Хранителя. Ему вся эта суета казалась такой смехотворной, такой ничтожной, что ему даже не хотелось как-то реагировать на эту новую угрозу. Но этот епископ, сидящий на черном коне, и облаченный в какую-то длинную рясу, нашел глазами этого колдуна на стене, через бойницы, и стоящую возле него молодую женщину, в которой он сразу почему-то распознал ведьму. Уж слишком красивой и гордой она была.

– Откройте ворота! Не заставляйте нас предать тут все огню и мечу. Сдайтесь и ваши души будут спасены! Или мы казним вас такой страшной смертью, будем вас пытать так долго, что вы уже здесь, на земле испытаете все ужасы ада!

Асраил ухмыльнулся, и вдруг подумал о том, как Ангелла нашла его, ведь он не говорил, как и где она может найти его. Его сестра, не отрываясь, смотрела мрачно на этого гнусного всадника, прочитав мысли которого и заглянув в его память, она повторно ужаснулась, но не потеряла своего решительного настроя.

– Как ты меня нашла здесь? – спросил он, словно муж, пытавшийся спрятаться от своей ревнивой и строгой жены, которая по видимым только ей признакам и следам находит свою половину, то в очередном запое, то в компании падших женщин.

– Ты что, старая ты колода.... Я ведь уже навещала тебя. Мы встретились в замке у Гранж, и вместе отправились к тебе.... Ты не помнишь? – Ангелла округлив свои прекрасные голубые глаза, смотрела на него уже откровенно тревожным, даже обеспокоенным взглядом.

Он не помнил. Он пожал плечами равнодушно, словно принимая смиренно признаки приближающегося конца, но тут епископ решил сказать что-то страшное, что максимально приблизило его кончину.

– Я велел выкопать труп того колдуна, который ты похоронил. Того старика… И мы сожгли его, и развеяли прах. Так мы поступаем со всякой нечистью…

Асраил побелел, и так стукнул своим кулаком по стене, что отколол крупный камень, и он свалился вниз, почти под ноги всадников, напугав их лошадей. А их наездники уже удалялись прочь, восприняв брошенный в них камень как отказ сдаться. Асраила пронзил такой сильный приступ ярости, что у него потемнело в глазах, и Ангелла отпрянула от него, вдруг почувствовав его энергию, темную, пугающую, пробудить которую теперь могло только это. Такое жестокое обращение не с ним самим, ему уже было все равно, реши они даже казнить его. Он устал от людей, видя, что кровь они и сами мастера проливать, и без помощи таких виртуозов, как он. На его вкус, эпоха становилась слишком кровавой и беспричинно жестокой… Но то, что сделали они с телом его Хранителя… Явив такую неоправданную и ненужную мстительность по отношению к останкам человека, которого он, все ценил и уважал. С которым он испытал многое и прошел через столько событий вместе, что уже ощущал его частью себя. Ведь не зря он делился с ним своими знаниями и опытом… Как и теперь он возится и с Тигелем, делая из него настоящего Хранителя. Но ему нужно время, а времени у него как-раз-таки не оставалось… А может быть, ему понадобится и другой пособник – тот, что может не только создавать и поддерживать его телесные оболочки, но и воин, способный воздавать по заслугам, таким мерзавцам, как этот епископ… Как тот барон… но эту мысль он почти сразу забыл, решив покарать этого выскочку, который, все же, привлек его внимание. Что ж, тем хуже для него.

Он покачал головой и решительно направился вниз, поддерживаемый вспышкой своего гнева, возможно последней в истории этого тела, в котором он пребывал так долго, почти сто шестьдесят лет. Он подозвал страшным голосом своего оруженосца и слуг, приказывая им нести его доспехи и оружие. Доспехи, которые он не надевал уже так долго, потому что ему не хватало сил носить их на себе. Но Ангелла убежала вперед, быстро спустилась по лестнице и уже подбегала к своим слугам, с которыми она прибыла в замок. В Черный замок Асраила. Да, несмотря на его отрицательную энергетику, на его сомнительные поступки, он оставался ее братом. Несмотря на его жестокость, которая просыпалась в нем время от времени, несмотря на ее явное неодобрение и скрытую борьбу с ним, несмотря на их стычки и даже схватки. Он был одним из них – Неприкасаемым. И она понимала, как всегда, смотря на мир шире, чем ее братья и сестры, и осознавая, что и у него, как у каждого из них есть свое предназначение, и что все они все были созданы не зря. С какой-то целью явились в этот мир. И она всегда будет рядом, особенно в час его слабости и немощи, и она не позволит никому притронуться к нему и пальцем. И спасет его. Чтобы он со временем мог открыть в себе более светлые и не такие мрачные стороны, и ресурсы.

А Асраил уже надевал доспехи, и, натянув шоссы – облегающие штаны, прообраз брюк, вдруг стал похож на старого танцора балета, который впав в глубокий маразм, решил повторить свой коронный номер перед слегка шокированной публикой. Но он не обращал на это внимание, ни на тревожные взгляды своих слуг, ни на Ангеллу, которая командовала мужчинами, уже облачающимися в броню и бравшими из повозки арбалеты и копья.

– Вы разбудили во мне зверя, ваша светлость, зверя, который дремал уже очень давно, и теперь он проснулся, требуя вашей крови, – бормотал он себе под нос, и, решая, какой меч ему взять – короткий или длинный, двуручный. И добавлял про себя, что немногочисленные слуги, которых привела в его замок, а теперь командовали ими, его трогательная сестра, не смогут биться на равных с врагом, который уже плотной и многочисленной группой неумолимо и грозно приближался к воротам его замка.

А Ангелла отбежав в сторону, переодевалась и надевала на себя легкие, но очень прочные доспехи, и примеряла в руке почти невесомый, но очень острый меч, который она мастерски крутила в своих ручках. Затем она построила мужчин перед собой и коротко скомандовала им, смотрящим на нее с таким вниманием и почтительностью.

– Легион! К бою!

Асраил вздрогнул и посмотрел уже более серьезным взглядом на этих пятнадцать воинов. Так значит Ангелла пришла не одна, она привела с собой поддержку, один из отрядов их Легиона, про который он, как и про некоторые вещи и события, забыл. Почти забыл. Да, это был действительно Легион, и каждая из битв, в которых он принимал участие, становились потом историей, которая попадала то в архивы Неприкасаемых, то в летописи, баллады и легенды поэтов и писателей, творивших и запечатлевающих события своего времени. И Ангелла, возможно, опять нарушила их негласный Кодекс, и привела Легион к нему на помощь. Ох уж эта неудержимая Ангелла…

Неприкасаемая приказала пятерым стрелкам подняться на стену, и занять позиции у бойниц. Неприкасаемые понимали важность стратегий, изучая и внедряя в практики своего Легиона лучшие – то действия спартанцев, то атаки и тактику римских легионеров. Они также не жалели средств на технологии, и в их оружейных мастерских работали лучшие умы своего времени. Которые создавали легкую, но очень прочную броню. И, конечно, копья Легиона – короткие, гибкие, но очень прочные, которые благодаря какому-то магнетизму, не выпадали из руки, которая удерживала древко.

И вот уже стрелки выходили на огневые рубежи и позиции, а Асраил приказывал открыть ворота и первым вышел из них, прикрываясь большим щитом и выставив вперед копье Легиона. Он проигнорировал взгляд Ангеллы, которая считала, что он слишком слаб для битвы. Она не стала произносить это вслух, но он прочитал это по ее глазам. Она, как опытный полководец, не стала акцентировать внимание своего немногочисленного войска на слабости Асраила, и наоборот, закричала, что их ведет в атаку лучший воин, которого она когда-либо знала. И это было правдой, Асраил не знал себе равных, что на турнирах, вышибая из седел своих противников так далеко, что они ломали себе порой все кости и зарекались, если выживали, когда-либо брать в руки лэнс – длинную пику для турниров. И в обычных схватках, которых Асраил никогда не избегал, даже сейчас, будучи таким слабым и старым. А один из воинов Легиона уже выдувал из своего рожка мелодию – прообраз гимна Легиона, который так прочно засел в памяти Ангеллы.

– Я не буду отсиживаться за стенами. Легион, за мной! – хрипло прокричал Асраил, и Ангелла мысленно согласилась с ним – уж если Неприкасаемые воевали с кем-то сами, а случалось это нечасто, к ее радости, то они никогда не прятались за стенами своих крепостей. И всегда встречали угрозу грудью. При этой мысли она окинула себя взглядом и провела ладошкой по доспеху, который прикрывал ее перси – своего рода сияющая серебром кираса, которую трудно было пробить даже их арбалетом. А шлем ее тоже был легким и красивым, даже изящным, в то же время, надежно защищая эту самую светлую голову в рядах Неприкасаемых. Асраил же был одет в черные доспехи, почти матового оттенка, и он глубоко надвинув шлем, подняв забрало, и смотрел на мир своими глазами, почти черными, превратился в демонического рыцаря, увидев которого можно было легко поверить в существование ангела, или демона мести.

Воины Легиона, в серебристой, сверкающей на солнце броне, укрылись за спиной Асраила, по его команде, и, выставив вперед короткие копья, прикрываясь щитами, острым клином разрезали строй врагов, которые надвигались на них. Среди их неприятелей не было рыцарей, только пара десятков профессиональных воинов, а остальная часть была простолюдинами, в кольчугах и дешевых доспехах, принявших участие в паре битв и чудом уцелевших. Рыцари расположились в отдалении, их было всего пять человек, на крепких и мощных конях, способных выдержать вес своих закованных в тяжелые латы всадников. А за ними, выглядывая из-за их спин, показывался епископ, смотря своими злыми глазками на это чудо – горстка солдат, ведомая старым колдуном, решила бросить вызов ему и его другу барону. Неужели готовится конец света, что демоны так осмелели?

Но солдаты и свежеиспеченное воинство барона были настроены самым решительным образом – им пообещали по два золотых каждому, и трапезу с вином и мясом. И также их умело наставил на путь истинный и натравил епископ, пообещав им прощение всех их грехов. А грехов у них было предостаточно. Поэтому, они так яростно накинулись на колдуна и его защитников, крича им, что уже скоро они встретятся со своим хозяином – сатаной. С их самой горячей и посильной помощью.

Воины Асраила и Ангеллы сдержали наступательный порыв и сбили спесь со своих врагов, и теперь, по команде Асраила образовали маленький круг, уютный и неприступный для своих оппонентов. Они умело удерживали ряды, поддерживаемые энергией своих Неприкасаемых, и кололи войско барона короткими копьями. А Ангелла, на которую, вдруг напал приступ бешенства и дикой ярости, кружилась в центре этого круга, ловко орудуя своим легким, но таким же смертоносным жалом. Она, высоко подпрыгивая, поражала врагов из-за спин своих воинов, разя их очень точно – то в шеи, то в едва заметные неприкрытые участки между кольчугой, находя с первого раза их слабые места. А ее стрелки осыпали врагов небыстрыми, но точными выстрелами своих арбалетов, и уже двадцать вражеских воинов пали, сраженные короткими стрелами, которые одинаково эффективно пробивали насквозь что шлемы, что стальные нагрудники.

Сегодня, им кажется, благоволил сам бог войны. И Асраил ревел, как старый кабан, и уже отбросив свой щит и копье, вышел на дистанцию ближнего боя и нанес несколько ударов своим коротким мечом, которые настигли пятерых оставшихся в живых противников. И они пали, их враги, и опустили свои щиты и копья воины Легиона, и поняли, что нарубили из тел своих врагов вокруг себе настоящую стену. Но, все они остались живы, и даже Асраил, казалось, черпал новые силы в этой славной битве.

Черный рыцарь уже перебирался через груду тел перед собой, и кричал так громко, что его услышали его слуги, успевшие закрыть за вышедшими в поле, ворота главной башни, которая была частью крепостной стены, ее авангардом. Вот теперь он желал сразиться с рыцарями в конной схватке, но Ангелла очень скептично отнеслась к его порыву. Но ворота замка уже раскрылись, и испуганно смотрящие на трупы вокруг себя, дворовые вывели двух коней, и Асраил с Ангеллой уже садились в них, когда те самые пять рыцарей налетели на их бойцов. И солнце, вдруг накрыла черная туча, подобравшись к нему подло и неожиданно, и воины Легиона падали на землю, смятые неожиданной атакой рыцарей, которые за время битвы переместились в близко расположенную рощицу. Выждав удобный момент, они напали на своего неприятеля, который посчитав битву выигранной, покинул пределы своей рукотворной стены из трупов и встал в сторонке, словно не видя и не слыша ничего. Считая трупы врага, еще непобежденного врага.

Но замешкались стрелки на стене, и рыцари успели порубить всех бойцов, некоторым даже снеся головы, которые катились по земле, взирая вокруг удивленными, но не испуганными глазами. И Ангелла, поняв, что эту битву Асраилу и ей уже не выиграть честным способом, отбросила свой меч и напрягла свое тело, вызывая внизу своего живота, в центре сосредоточия своей энергии, почти женской, невиданный импульс, который она обратила вовне, направляя его в сторону приближающейся группы врагов. И, как опытная феминистка, одолела своих оппонентов, которые тыкали ей в лицо основами домостроя, но не в диспуте или на вечере риторики, а на поле боя, смахнув и вырвав их из их седел. Тяжелых рыцарей, со всех их металлической и сверкающей мишурой, и объятых одним желанием – убить Неприкасаемых. Они коснулись земли уже мертвыми, их латы и доспехи были так сильно покорёжены, будто по ним стучали целый день мощные молотобойцы. А их кони пронеслись мимо пораженного Асраила, которого тоже обдал выброс этой невиданной энергии, и он едва удержал своего коня, который было, бросился прочь. Ангелла повалилась наземь, и ее конь, словно обезумев, ускакал обратно в замок. Она смотрела широко раскрытыми глазами на небо, где солнце уже избавилось от тучи, которая заслоняла все самое интересное, и, послав это нагромождение дождевых облаков подальше, насладилось в полной мере этим невиданным зрелищем.

Асраил спешился, и, махнув рукой на исчезающего вдали епископа, забывая про свое острейшее желание отомстить, что с ним случалось крайне редко. А само духовное лицо двинулось рассудком, наблюдая, как колдун и ведьма убила барона и его братьев, и уничтожили все их войско. Подвывая от страха, он мчался на своей лошади, раскачиваясь из стороны в сторону, и кричал, время от времени, что грядет конец света, и он будет его предвестником. Но труды вестника небо не оценило, и направило лошадь к обрыву, с которого она с явным удовольствием и сбросила с себя своего шумного и вертлявого наездника. Который донес свое послание паре одичавших собак, с отвисшими животами, уже давно питающимися трупами убитых в сражениях и битвах. Благо, с точки зрения собак, их было достаточно, и они с некоторым раздражением обнюхали еще одно тело, решив обглодать его попозже.

Асраил нес на руках свою сестру, и эти два почти умирающих Неприкасаемых, направившие свои силы и энергию на ненужную, по сути, никому суету и сражение, приближались к комнате Хранителя. А Тигель, как настоящий, прирожденный мастер уже готовил укрепляющее зелье для Ангеллы, и сообщил удивленному Асраилу, на одном из диалектов французского, так, между делом, что новое тело почти готово, но если его хозяин будет и дальше ввязываться в каждую битву, то он бы лучше его оставил умирать на том костре. Темный рыцарь, дождавшись, когда Ангелла придет в себя, ушел к своему камину, наказав слугам собрать трупы храбрых воинов Легиона, и похоронить их со всеми почестями, пригласив монаха из соседнего поселения, который был всегда пугающе честен и благочестив. И смотря на пылающий в камине огонь, он пытался понять, что это такое – быть Неприкасаемым, невиданное счастье и удача, или страшное проклятье и так и не находил ответа, решив дождаться, когда Ангелла присоединится к нему, и объяснит ему то, чего он сам пока постичь был не в силах.

Глава 15.

Легион навсегда.

Ангелла очнулась уже на следующий день, увидев возле себя Власту, которая спала, похрапывая и шевеля губами во сне. Их оглушили обычными прикладами, умело ударив по голове, те солдаты в темном камуфляже, с прикрытыми масками лицами, и она могла видеть только их глаза, в которых ничего хорошего для себя и Власты она не разглядела. И теперь она лежала на земле, а над ними была коробка, вернее, они находились в железной коробке, с решетками вместо стен. "Хорошо хоть тут есть крыша, а то бы нас сожгло солнце", – думала мрачно Ангелла, напоминая себе вампира, которому отвели такую страшную казнь – смерть от солнечных лучей.

Она оглянулась по сторонам, пытаясь понять, где они находятся. К своему удивлению, она увидела, что они все там же, на территории этого огромного склада под открытыми небом, забитого контейнерами. "Меня даже во времена Средневековья не сажали в клетку, хотя и имели полное право. Меня ведь принимали за ведьму. А теперь… Что за несправедливость. Что за жестокие времена", – думала она, нахмурившись, понимая в то же время, что людей не изменить, и они в любую эпоху найдут оправдание для своей жестокости.

Уже был поздний вечер, и всюду светили фонари. "Черт, я была без сознания целые сутки", – подумала она. "Или я просто спала, и мое тело, воспользовавшись предоставленным шансом, отсыпалось и восстанавливалось…"

Ей стало зябко, и она растолкала Власту, не желая больше оставаться наедине со своими мыслями и тревожным настроением. "Хоть поболтаю", – подумала она и слегка повеселела. Власта, обладая сильным характером, и привыкнув к строгим порядкам Легиона, где ей приходилось сидеть и на губе, не стала буянить, проснувшись, понимая, что это ни к чему не приведет. Она просто лежала на животе, пытаясь определить для себя дислокацию и наметить цели для последующей подрывной, или освободительной деятельности.

– М-да, съездили, называется, за оружием… Навели справки… Будь он неладен, этот вонючка со своими контейнерами… Интересно, кто эти ублюдки, и зачем они нас сюда посадили? – озвучила она свои мысли и тревоги, с удивлением посматривая на Ангеллу. Неприкасаемую, как ей показалось, нисколько не занимал тот факт, что их свободу ограничили таким жестоким, и неожиданным образом. А может, она просто копит силы, чтобы потом порвать эту клетку? Да, Ангелла успокоилась и пока старалась подготовить себя к страшным, как ей казалось, грядущим событиям. Она даже не помышляла о том, чтобы попытаться раздвинуть прутья решетки, она была еще не в форме, как поняла она, ощущая слабый запас своей энергии.

– А какая разница, – ответила она Власте, охотно вступая в разговор. – Придет время, они появятся, и сами все расскажут. Зачем нам сейчас голову ломать. Omniatempushabent…

– Всему свое время, – отреагировала Власта, – у нас в Легионе изучают латынь.

Ангелла улыбнулась. Это была ее инициатива – преподавать этот мертвый язык, хотя она уже не помнила точно, зачем она настояла на ней.

– Интересно, что сейчас делает Вайда, – сказала она, замечая краем глаза какое-то движение у контейнеров. Там появилось несколько солдат, которые что-то переносили из одного контейнера в другой.

– Наверное, играл днем на скрипке. А сейчас тревожится, переживает и голову ломает, пытаясь понять, куда я пропала. Но когда он в хорошем настроении, он всегда выходит куда-нибудь, на улицу, где почище, и встает посреди людей, дарит им чутка прекрасного, – ответила Власта, так же внимательно наблюдая за солдатами.

– Да, это правильно. Хранители должны нести прекрасное, не только нам, но всем людям. Делиться своими шедеврами, создавать и творить. Она вспомнила Хранителя Асраила, Тигеля, который после того, как создал новое тело для своего хозяина, несколькими годами позже, занимался росписью потолка в одном храме. Искусно чинил городские часы и прочие механизмы,и даже создавал свои собственные машины, и реставрировал картины. И рисовал сам. Хотя Асраил и ворчал на него… Она видела работы Тигеля, на ее взгляд, это было что-то божественное. Ужасно талантливое. Что-то, сильно опережающее свое время – он явно в своих портретах предвещал и предугадывал великое возрождение. Или даже приближал его. А по своей основной специальности, он умудрялся оставаться умелым алхимиком, который мастерски поддерживал жизнедеятельность тела своего Неприкасаемого. Асраил все-таки, умеет выбирать людей… Самых талантливых.

– А я так и не научилась играть на скрипке, хотя мне больше всего нравится этот инструмент. Представляешь, прожить столько лет, и не научиться… Я все откладываю этот момент. Будто у меня вечность в запасе. Хотя понимаю, что, если бы уделяла скрипке хотя бы десять лет из каждого прожитого мною столетия, я бы уже была настоящим мастером… Ну, хотя в половину таким же умелым, как твой отец. И поэтому я с таким удивлением и радостью слушаю обычных смертных, которые умудряются за свою короткую жизнь понять душу своего инструмента. Извлекая из него такие божественные звуки… Чудеса…

Власта ухмыльнулась. Дали бы ей вечную жизнь, она бы прожила ее с толком. С таким размахом… Какие скрипки, я умоляю вас… Вдруг она опять нахмурилась – Ангелла затронула пикантную тему.

– Слушай, а почему Вайда решил изобрести этот дурацкий тестер? Для определения уровня моей энергии. Ну, тот, который похож на тест для определения беременности? – Ангелла озвучила вопрос, который давно не давал ей покоя. В это время солдаты приблизились к ним, и устанавливали антенну и оборудование, похоже, они разворачивали мобильный пункт спутниковой связи.

– Ты что, вот сейчас хочешь говорить на эту тему? – ужаснулась Власта, смотря на Ангеллу и усиленно хлопая своими ресницами. – Вот в этой обстановке?

– Ну а что, просто девичьи разговоры. Давай просто посплетничаем, поболтаем, – Ангелла подмигнула ей, и легла рядом на живот. Теперь они точно напоминали двух подружек, которые решили воспользоваться случаем и обсудить самое важное. Даже сидя в клетке и будучи окруженными солдатами явно не гуманитарной миссии.

– Ну, была одна история… Я влюбилась в одного парня в Легионе. Он маленький такой. Но храбрый. Даже дерзкий. Он снайпер. Зовут Марсель. Ну и нас, конечно, кое-что было… Хотя мне нравятся парни повыше, посолиднее.

– Как интересно, – отреагировала Ангелла, и посмотрела почти восторженно на свою новую подругу. – Значит, ты была беременна?

– Неа, пронесло, – ответила Власта, и подумала, что уж очень странную тему для разговоров выбрала эта Неприкасаемая. Да и не пронесло, а она решила прервать незапланированную беременность. Она сначала хотела утвердиться в Легионе, и связь с Марселем была почти мимолетной. Выпили, разговорились, постреляли по пустым банкам от пива, потом и случилось это…

– Везет вам, людям. Женщинам. Можно влюбиться, родить, быть счастливой. Я бы променяла всю свою оставшуюся жизнь, сколько-то там тысяч лет на обычную и недолгую жизнь. Чтобы ценить каждый ее миг. Чтобы передать кому-то свои знания, опыт. Чтобы повториться в другом человеке. А не просыпаться каждое утро и не осознавать, что это опять ты. Сотни, тысячи лет и снова ты. Со своим характером, со своими мыслями, со своими вопросами без ответов. – Ангелла напоминала теоретика, который, наконец, решил впервые в жизни заняться практикой, но пока не представлял, как это сделать. Но уже присмотрел для начала выход из своего кабинета.

– Ты что, серьезно? Быть такой красивой, влиятельной, жить так долго… Да тебе крупно повезло, не дури, – бурно отреагировала Власта, но сразу пожалела о своей невольной грубости. Но, как ей показалось, Ангелла не обратила внимания на такую вольность, и думала о чем-то своем.

– В следующий раз рожай. Несмотря ни на что. Это главное, а не твои карьерные устремления, которые могут и поменяться. Если что, Вайда поможет. Он будет только рад внуку, – наконец отреагировала Ангелла, будто сама решила последовать этому нехитрому, на первый взгляд совету. Не понимая всех тонкостей, да и как Неприкасаемая могла понять этот процесс – почти сакральный и мучительный, когда женщина, как очень важный портал, приносит в этот мир новую жизнь. Откуда-то из других миров, или сфер…

– Угу, если Марсель…