Неприкасаемые. Легион. Хранители

– Марсель погиб, моя дорогая, – вдруг раздался очень знакомый ей голос, и она вскочила на ноги, ударившись головой о потолок клетки. Ангелла тоже вскочила на ноги, но в отличие от Власты, она смогла выпрямиться в клетке в полный рост.

– Толстый Джон? – закричала Власта. – Что ты там сказал о Марселе? И почему, мать твою, ты там, а я здесь? Мы здесь…

– Ну-ну, не горячись, моя девочка. – Джон подходил к клетке, появившись из-за ближайшего контейнера, и, похоже, застал их врасплох. Что ж, неудивительно, он действующий боец. Но Легиона ли? Он окинул пленниц внимательным и слегка печальным взглядом. Да, это был Толстый Джон, собственной персоной, еще больше погрузневший и ставший еще более широким. На лице его блуждала слегка рассеянная улыбка. Круглая лысая голова на толстой шее, узкие щелочки глаз, обветренные щеки и невысокий лоб, тонкие губы и на удивление тонкий нос, все эти черты как-то странно уживались все вместе на этом лице, от которого веяло холодом. Но в тоже время, как показалось Ангелле, в глазах его было сожаление, словно он был мальчишкой, который замучил кота и теперь раскаивался в своем поступке.

– Власта, Власта… Какого черта ты тут делаешь? Что, не могла купить оружие в другом месте? И на хрен оно тебе понадобилось? – он смотрел на нее и понимал, что ему придется убить ее. Как невольного свидетеля. Хотя информацией о захваченных заложниках заинтересовался его новый шеф. Даже приказал наладить канал связи, чтобы поговорить с одной из пленниц.

– Вы уж извините, дамы, я вас прослушивал. Он продемонстрировал прибор в своей руке, похожий на рацию и вытащил из одного уха наушник. – Тут, на внешней стороне я сам закрепил микрофон вчера. Он сорвал маленький микрофон с решетки, и выкинул его, словно решив теперь получать информацию из первых рук. Без помощи посредников.

– А Марсель, наш храбрый снайпер погиб. Во время последней операции Легиона. И не смотри на меня так своими большими глазами! Тебе прекрасно известно, что солдаты нашего прекрасного и такого благородного Легиона погибают, время от времени! И я бы даже сказал, слишком часто!

Он, будто не выдержав взгляда Власты, повернулся к ней спиной и опустился на землю.

– И я бы терпел это, но меня все чаще стали обходить продвижением по службе. Новым рангом. Повышением оклада. Тот же Зак так быстро дослужился до моего положения, а ведь он даже не был профессиональным военным! Он просто прошел обучение в одном из наших тренировочных лагерей. Кто он такой, чтобы за год пройти этот путь, на который у меня ушло больше пяти лет? – Джон тяжело дышал, и казалось, пытается убедить сам себя в правильности сделанного поступка.

Власта смотрела на него, пока, не понимая до конца того, что происходило перед ней, в ней еще теплилась какая-то надежда. Ангелла же уже давно все поняла, и смотрела на спину и затылок Толстого Джона взглядом, полного грусти. В то же время понимая, что верность и преданность – не самые лучшие качества смертных. В то время, как уязвленные амбиции и гордость очень часто толкают людей вот на такие сомнительные, и даже страшные поступки и деяния.

– Да, я ушел из Легиона! Мне пообещали звание, меня поставили руководить целой бригадой. Но я пока взял себе один отряд. Он мой, и мне не надо теперь срываться посреди ночи и лететь на другой конец земли, чтобы спасать каких-то дурацких заложников! Мы просто будем убирать цели, которые нам укажут, и подчищать за кем-то, но это все равно лучше, чем каждый раз подставлять себя под пули…

Ангелле стало очень тоскливо, а Власта просунула свою руку через решетку и пыталась дотянуться до Джона через ее прутья, а слезы текли по ее щекам. Джон же сгорбился и ковырялся в земле, втыкая в нее свой железный палец.

– Однажды моя задница сказала мне – Джон, завтрашняя операция станет для тебя последней. Но я все-таки отправился туда, и мы освободили этих сранных заложников, будь они неладны. Сколько моих товарищей погибло из-за этих глупых и беспечных гражданских, которые разъезжают по всему миру и строят из себя непонятно кого. Кого они могут спасти? Они что – святые? Блаженные? Не хрена шляться по странам третьего мира. Эта баба правильно сказала! – Джон повернулся, и указал своим толстым пальцем на Ангеллу, а та лишь улыбнулась почти растерянно, – пусть сидят дома, за стенами своих домов. Трахаются, рожают детей! Нет же, их несет в самые опасные места на этой сранной планете… Блядские мессии…

Власта нажимала на решетку всем своим телом, но та и не думала поддаваться.

– Ты, гребанный предатель, ты станешь обычным киллером, убийцей, Джон! – взвыла Власта, – ты не думал о том, что тебя не повышают из-за твоей сранной задницы! Тебя ведь уже все в Легионе называют задницей! Потому что ты все время про нее треплешься! Моя задница то, моя задница это.... Ты ублюдок Джон… Тупой ублюдок…

Власта отодвинулась от решетки, приложила руки к груди и опустилась на колени. Образ Марселя так сильно проник в ее сознание, что она просто забыла обо всем на свете, и просто упивалась своим горем. Марсель все же не был для нее, как она поняла, небольшим увлечением. Ангелла хмуро смотрела на нее, потом пододвинулась к ней и положила свою руку на ее голову. Она вдруг осознала, что ее новая подруга была гораздо более мягким и сложным человеком, полным любви, несмотря на свою внешность крутой амазонки. Хотя она всегда это чувствовала, Власта бы стала прекрасной женой и матерью… Но кого винить в том, что этого не случилось? Судьбу? Устав Легиона? Случайную пулю? Джона? Но он был просто мелким и завистливым подонком, который устал, или захотел признания и статуса в этой банде.

– Ты слышишь меня, Власта? Мне очень жаль, что Марсель погиб. Я тоже плакал, когда стоял над его телом. Ты думаешь, у меня нет сердца? А я решил исчезнуть. Решил, что с меня хватит. Еще одна, или две операции, и на месте Марселя окажусь я. Конечно, я мог бы подать в отставку, но я хотел уйти, как настоящий подрывник. Я понял, видишь ли, что Легион меня сильно недооценивал. И я надеялся со временем даже схлестнуться с ним. Благо все те, с кем я сражался бок о бок, уже умерли…

Джон злился на всех тех новичков, которые приходили в Легион и все с меньшим уважением относились к почти единственному ветерану, который все еще сражался в его рядах. Он им еще покажет…. Но твердо ли он решил мстить? Что бы сказал Марсель, Зак, Такахаси…. Другие его ребята, которые приходили к нему порой во сне, и они будто еще раз проходили ту миссию, во время которой они пали, и Джон уже зная, откуда прилетит роковой выстрел, пытался увести своих ребят от верной смерти. И каждый раз не мог. Даже во сне он не мог спасти своих ребят…

– И я нашел одного наемника, похожего на меня. Одного из тех подонков, которых мы разбили на голову, не оставили камня на камне от их базы… Я надел на его тело свою форму и свою печатку. И подорвал его. Удачно, голову не найти. В общем, официально я погиб, – Джон закончил, и казалось, ему было больше, нечего сказать.

– Но ты ведь не дезертир, ты ведь не просто убежал и скрылся где-то. Ты теперь служишь новым хозяевам. И, они могут стать врагами Легиона… Ты обычный предатель, Джон. А предатели, в конце концов, попадают в двойной ад. Полный терзаний, как твоих собственных, так и всех, кого ты предал…, – Ангелла вещала, как опытный астролог или прорицательница. Она встала и подошла к решетке, и смотрела на затылок Джона печально, который казалось, побагровел и покрылся пятнами. Если ее не обманывало ночное освещение…

– Кому же ты продал свою душу, Джон… Поверь мне, миллион фунтов уж не такая большая сумма, чтобы ты смог успокоить свою совесть… – тихо проговорила Ангелла в сторону еще больше ссутулившейся спины, но Толстый Джон он уже вставал, и как-то скованно удалялся от них.

– Сейчас вы все узнаете сами, – прокричал он им, а его подчиненные, по его команде, уже подтаскивали к ним огромный монитор на подставке с колесиками, который они подключали к своему оборудованию. Они подключили также пару колонок, поставив их перед клеткой. Тут же рядом поставили на треноге камеру. У себя, возле своего оборудования, они тоже поставили монитор, чтобы отслеживать качество картинки, и перед ним сразу встала пара солдат. Спиной к клетке стоял, кажется, сам Толстый Джон, если Ангелла не путала его с другим, таким же широким солдатом.

Экран зажегся и Ангелла села по-турецки на полу клетки, просунув через решетку свои ручки, понимая, что сейчас многие вопросы найдут свои ответы. Она увидела на экране монитора комнату, кресло, пустое, на соседнем кто-то сидел. Да, это был человек, но он, похоже, спал, глаза его были закрыты. Что за черт, это ведь Асраил! Неужели… И какой дебил так крутит своей камерой – изображение сильно дергалось, и у нее даже заболела голова.

Вдруг на экране появилось широкое, улыбающееся лицо Моргана, и Ангелла слегка отпрянула от решетки – какой же он все– таки мерзкий, да еще и таким крупным планом… Но что эти двое делают там, на другой стороне экрана? Похоже, Морган держал в руках свой смартфон и использовал режим видео-звонка.

– Ку-ку, моя радость, – вкрадчиво проворковал он в камеру, и Власта вздрогнула, устремив взгляд своих покрасневших глаза на экран монитора.

– Что это за образина, – спросила она у Ангеллы и та, несмотря на свой мрачный настрой, ухмыльнулась.

Наконец Морган сел, ровно удерживая телефон перед собой, показывая процесс во всей красе, и Ангелла поняла, что на нем килт. Она сморщилась, увидев что-то вялое и безобразное, и скривила лицо, чувствуя позывы к тошноте.

– Что значит образина? Ты сама, как я вижу, не эталонная красавица, – Морган возмущенно смотрел с монитора, явно обращаясь к Власте. – Если не сказать больше и…

– Заткнись, Морган, – спокойным голосом прервала его злобную тираду Ангелла, все еще содрогаясь. – Ты знаешь, что, когда кто-то смотрит на тебя, он сокращает свою жизнь, как минимум, на десять лет. Этот процесс нужно официально приравнять к пыткам. Самым жестоким. И не тряси свой телефон. Держи прямо.

Морган нахмурился – ох, уж, эта Ангелла, только она умела заставить его замолчать. Ну, еще Асраил своими вспышками гнева. Но Ангелла умела это делать парой слов, и своим пробирающим взглядом. Какая же в ней сила…

– Ладно, давайте перейдем к делу. Время у вас позднее. И извини, что приказал посадить тебя в клетку, ты ведь понимаешь, к чему такие меры предосторожности, – сказал он, смотря многозначительно в камеру. – А вот, посмотри лучше, кто со мной…

Он поднес телефон к лицу Асраила, и Ангелла поняла, что с ним что-то не так. То ли он находится под воздействием каких-то препаратов, то ли Морган как-то ухитрился оглушить его… Она потерла свою голову, в том месте, где ее ударили прикладом, словно пытаясь понять, какой силы нужен удар, чтобы вывести из строя Асраила.

– Асраил и я, вернее я и Асраил, решили основать новое боевое подразделение. Темный Легион! – Морган зашелся в крике, а Ангелла покачала головой. "Не обманывай меня, старый греховодник", – думала она, "Это твои, исключительно твои проделки…"

Вдруг Асраил так сверкнул глазами, что Ангелла все поняла. Вернее, нашла подтверждение своим мыслям. “Нет, он тут не при чем”, – она с содроганием оценила ярость в его глазах, которыми он смотрел не в камеру, не на нее, а в сторону Моргана.

Морган быстро перевел глазок камеры на себя, но было уже поздно, Ангелла уже размышляла, зачем Морган заманил Асраила к себе, и что он будет делать с ним. И что это за банда, которую он со своим обычным тщеславием, назвал Темным Легионом? Для чего он ему?

– И что вы затеяли… Какой еще Темный Легион? Вы что, с ума сошли? Ты понимаешь, кому ты это говоришь? – Ангелла не сдержалась, ее охватил приступ холодной ярости. С каким удовольствием она бы уничтожила тело Моргана, не пожалела бы всю энергию, которая клокотала в ней сейчас… Но озвучивать свою догадку она не стала, может Морган не догадается, что она догадалась. “Ужас, я что-то теряю навыки писателя, мыслю как-то коряво”, – подумала она.

– Мы, да… Я, как главный инициатор, решил провести первую операцию Темного Легиона в Праге. А тут такое совпадение. Или счастье. Ты сама приплыла в наши руки. Вернее, в руки моих легионеров. Которым понадобилось больше оружия. Мои свеженькие, смертельно опасные бойцы! Включая тех, кого я переманил из старого, уже такого слабого, и чисто декоративного Легиона!

Чья-то широкая спина вздрогнула, и Ангелла скосив глаза, увидела, что это был Толстый Джон, затылок которого побагровел еще больше. Он стоял возле пары солдат, единственный, кто не был в маске, и как показалось Ангелле, ему очень не понравились слова Моргана, которые разносили вокруг динамики. Он не был вооружен автоматом, только пистолет на боку, а солдаты вокруг него, посмеивались, держа дулами вниз свои штурмовые винтовки, которые они взяли из одного контейнера, который принадлежал покойному ныне Фрэнку. Они смотрели на них, и как казалось Ангелле, их очень забавлял тот факт, что они в клетке. Джон же упрямо старался не смотреть на них, особенно избегая встречаться с взглядом Власты.

– Да, я собрался убрать одного бизнесмена, который проживает сейчас вблизи Праги. С личной охраной и прочими атрибутами успешного человека. И потом, мой Темный Легион будет повсюду наводить порядки. Мои порядки! – Морган все вещал, и Ангелле стало просто скучно слушать этого мелкого тирана, мечтающего о новом порядке мироздания. И своем особом месте в нем.

– Ты знаешь, странно слышать такие наполеоновские планы, от существа, которое сидит перед тобой без штанов. Ты всегда был таким жалким, Морган…– Ангелла качала головой, а Власта поняв, что мелькнуло перед ней на экране, уже неслышно смеялась, уткнувшись лицом в ладони.

– Значит, ты не хочешь поддерживать конструктивную беседу… Жаль… А я хотел поручить тебе командование новой структурой. Или, хотя бы, попечительство над ней. Ты пойми, я – новая сила среди Неприкасаемых. Кто они все – марионетки, слабаки. Откровенно говоря, наша Семья не та, что раньше. Мы распались на отдельные ячейки. И я тебя приглашаю в свою. И совместными усилиями, мы завоюем такое влияние, мы добьёмся таких высот… Мы получим источник вечной энергии, и станем монополистами на этом рынке, выживая всех конкурентов. Мы поистине станем Неприкасаемыми. И продадим наш рецепт другим нашим родственникам. Или найдем другой способ тянуть из них деньги. Которых у них ой как много…

Он замолчал, и облизав губы, поправил свой парик, почти сползший на его лоб, от того волнения, которое выражалось в том, что он слишком сильно тряс головой, стараясь пореже смотреть в глаза Ангеллы. Удерживая глаза намного ниже глазка камеры.

– И не переживай, для нашего имиджа мы оставим Легион, пусть он себе вышагивает на парадах… Ты ведь настоящая воительница, Ангелла, ты ведь любишь убивать, признай! Ты любишь смерть, ты ее сеешь вокруг себя так же умело, как Асраил. И вы станете проводниками моей воли! Я дам вам вечную индульгенцию – творите что пожелаете! На наше общее благо!

Ангелла поморщилась, словно ее новый гинеколог предлагал ей новую спираль, очень большую, но эффективную. Решающую все ее проблемы, по его мнению. Допустить Моргана до своей совести, до процесса принятия решений – кого и когда ей убивать? А кого миловать? Ввязаться в эту явную авантюру с новыми видами энергии, которыми он постоянно бредил? Стать его наймитом? Подчиняться этому психопату? Этому жалкому уродцу в этой смешной юбочке? Убивать людей по его прихоти? – У нее даже не возникло сомнений в своем ответе, и она не нашла слов, а лишь негромко рассмеялась. А Власта, смотревшая на нее встревоженно во время речи этого мерзкого, как она поняла, родственника Ангеллы, расслабилась и улыбнулась.

А Морган не унимался, только сейчас он выглядел все более оскорбленным. Его предложение отвергают?

– Ты думаешь, что я способен только на такие легкие бизнес проекты. Хорошо. А что, если я захочу устроить там, на том складе, где вы, словно две мартышки, сидите в клетке, небольшой, но очень кровавый ритуал. А вы будете жертвами, которых принесут в жертву. Мне. Как новому богу финансов и успеха. И вечной, самой эффективной энергии? Как я это уже проделывал, и не раз. Правда, чужими руками. Например, руками Властелина По, который был очень плодовитым и успешным… Пока не начал жрать наркотики в таких количествах, что просто вышел из-под контроля. Тогда мне и пришлось провести ту операцию в пустыне. Послать Легион в этот проклятый город! Его руками зачистить все и уничтожить следы тех ритуалов.... Только я могу посылать людей на смерть, только в моих руках сосредоточена такая власть!

При этих словах Моргана, глаза Толстого Джона налились кровью, но никто этого не увидел. Еще пара солдат подошли к вспомогательному монитору, и Джон теперь оказался у них тылу, за их спинами, но опять-таки, никто не обращал на это внимания. Моргану было плевать на чувства перебежчика, ему хорошо платили, и пусть он засунет подальше свою обиду, и пока еще не остывшую гордость за этот дурацкий Легион. Пусть привыкает к новым реалиям в Темном Легионе. Но Джон не испытывал гордости, он просто вспомнил убитых товарищей, и только теперь, когда он уже заглушил голос своей совести, и обида на Легион прошла, он ясно осознал, что он просто предал память тех, кто воевал с ним, рядом, плечом к плечу. Он продал память всех своих погибших товарищей, которые пали, в том числе, от пуль этого монстра По, поймав своими телами осколки, или пули, которыми так щедро поливали их позиции. Их сторону. Которую он, в угоду своим обидам и гордости, да и простой жадности, как понял он с сожалением, и оставил добровольно. Еще и поднял высоко руки, шел сдаваясь, оставив своих товарищей под безжалостным огнем…. И он понял, кто он сам, и кому он продал душу, про которую говорила эта красивая женщина в клетке. Словно, она заглянула прямо в нее…

Ангелла чувствовала закипающую ярость поблизости от себя, и решила еще больше подорвать образ Моргана, как успешного, жесткого, дальновидного и коварного руководителя. Она говорила первые пришедшие на ум фразы, но они почему-то точно ложились в цель, выводя Моргана из себя. И подрывали его имидж в глазах его же молодчиков.

– Ты слаб, слишком слаб и глуп для таких масштабных затей. Ты же просто подделка, что твои волосы, что твои манеры. Ты даже за столом себя вести не умеешь. Вечно портишь воздух, как обжора, который есть все подряд. А потом тебя пучит… Ну, скажи мне, стратег хренов, кто будет есть мясо после сладкого картофеля и салата. Только ты, Морган. Такое недоразумение, как ты.

Солдаты уже откровенно смеялись, но уже не над пленницами, а над Морганом. Он что-то прокричал, весь побагровев, но затем вдруг, телефон упав боком на пол, передал изображение лица самого гадкого из Неприкасаемых, которое вдруг оказалось на полу, с разбитым носом и закатившимися глазами. Кто-то поднял телефон, и все увидели лицо мужчины, который, казалось, вновь учился владеть мимикой своего лица. Он что-то пробормотал в камеру, но никто не понял что, и только сердце Ангеллы забилось сильно и быстро. Все же подчинив себе лицевые мышцы, Асраил произнес довольно внятно.

– Легион был и всегда останется лучшим…