Фаина Федоровна

–Помогла. – Она сказала это с гордостью. -Муж у дочки не много зарабатывает, да и выпивает.

Я часто рассказывала о Фаине Фёдоровне у себя дома. Но рассказывала не всё. С её появлением в моей жизни образовалась граница – сумма знаний до моего прихода на работу и после. И как это ни глупо звучит, именно с Фаиной Фёдоровной, а не со всем багажом своих медицинских знаний и своего детского опыта я стала взрослеть.

***

Я не помню точно, когда Виолетта пришла ко мне на приём – кажется, это было значительно позже кидания карточек или судилища над Фаиной. И с Володей Мартыновым её приход в моей памяти был никак не связан.

Я сказала, как всегда, в сторону двери: «Входите!», и она вошла. Она была примерно моей ровесницей, но в отличие от меня – яркой, сияющей, в нарядном платье. Так ходят в театр, а не в поликлинику. Я даже подумала, что она зашла по ошибке. Может, искала известного в нашей поликлинике ловеласа – тренера по лечебной физкультуре. К нему вечно рвались какие-то дамочки. Но она зашла в кабинет ко мне и сказала, улыбаясь, и как бы между прочим:

–У меня что-то горло побаливает.

Я настороженно отношусь к таким «лёгким» больным. Часто под такими предлогами приходят психопаты. Неосознанная, а иногда и осознанная цель их визитов – выпустить свой собственный пар. Плохое настроение, зависть к кому-нибудь, невозможность отомстить или заставить плясать близких под свою дудку, а часто просто ненависть ко всему миру. Сначала они жалуются, обаятельно улыбаясь, что у них «просто побаливает» горло, потом они говорят, что им стало намного хуже (хотя объективно картина не меняется), потом они кричат, что они умирают, и, в конце концов, всё заканчивается какими-нибудь неприятностями для врача в виде угроз, оскорблений и жалоб, после чего «ужасные», «смертельные» боли тут же проходят.

Виолетта (я запомнила навсегда, как звали эту красавицу) плавно, как бабочка, опустилась на стул, поправила подол платья и широко открыла рот раньше, чем я ей об этом сказала. И я сразу увидела на её выбухшей левой миндалине обширную и глубокую, с изъеденными краями, покрытую фибрином язву. Видимо что-то изменилось у меня в лице, потому что Фаина Фёдоровна не стала спрашивать, как всегда:

–Антибиотики?

Я прощупала у Виолетты лимфатические узлы. Подчелюстные, шейные и подмышечные. О компьютерной томографии тогда у нас в поликлинике никто и не слышал. Фаина наблюдала за мной молча и настороженно.

Виолетта спокойно выполняла все мои указания, и всё время чему-то улыбалась.

–У вас какой-то праздник? – Я была озадачена, спросила просто так, чтобы выиграть время.

–А я в последнее время всё время улыбаюсь, – ответила она и засмеялась. -У меня дочка родилась. Здоровенькая. Мне в консультации сказали, что будет ребёнок-даун и хотели, чтобы я аборт сделала, а я не стала. И вот! – И Виолетта опять засмеялась. -Но я ни на кого не сержусь. Могут ведь врачи ошибаться. Любой может ошибаться.

–А сколько дочке?

–Два месяца вчера исполнилось.

–Вы кормите?

–Ага! – И она приложила руки к грудям, проверяя, прибыло ли молоко. -Я за беременность так переживала, что ужас как похудела! А сейчас опять поправилась, и так сильно, что на меня теперь ничего не лезет, кроме этого платья. А платье-то мамино! – И она опять так расхохоталась, что вместе с ней разулыбалась и Фаина.

–Вы мне выпишите что-нибудь в горло побрызгать, а то мне ведь лекарства пить никакие нельзя. Я хочу минимум до года ребёнка кормить.

–Хорошо.

Всё это время, пока она болтала, я думала, как ей сказать. Вариантов у этой язвы было три: мононуклеоз, проявившейся пока на одной стороне (это был бы самое лёгкое и простое), сифилис и рак. Сифилис тоже можно было бы лечить, но рак… Язва выглядела угрожающе, как бомба.

–Вот вам полоскание. На травках.

Фаина Фёдоровна протянула Виолетте рецепт из тех, что мы заготавливали для стареньких больных, страдающих от пожизненного и безобидного, в принципе, фарингита.

–Спасибо! – Виолетта встала, чтобы идти.

–Подождите. Ещё нужно будет сдать кровь.

Я решила не пугать её заранее.

–Общий анализ и…

–Посев на антибиотики? – с готовностью спросила Фаина, вытягивая из пачки направление-заготовку.

–Нет. Реакция Вассермана.

У Фаины Фёдоровны округлились глаза. Виолетта тоже сделала жалобное лицо

–Это из вены? Я боюсь. У меня вены плохие. В роддоме девчонки измучились, когда стимуляцию кололи.

–Ну, как-нибудь потерпите.

–А зачем нужен этот анализ?

Я замялась

–У вас процесс не совсем обычный. Это требует дополнительного исследования.

Она даже не спросила, что за процесс. Она была так полна веселья, энергии, радости, что не сомневалась в хорошем и не думала о плохом.

–Ладно, попробую! – Она опять схватилась за груди и опять засмеялась. -Ой, потекло! Хорошо, живу недалеко.

–Не задерживайте с анализом! Чтобы завтра же сдали, а послезавтра – ко мне! – крикнула я, но она уже умчалась кормить свою дочку.

–Что у неё? – спросила Фаина, придерживая в дверях рвущегося к нам следующего больного.

–Хорошо бы, мононуклеоз, – сказала я. -Атипичное течение атипичной ангины. Если это так, то завтра-послезавтра ещё одна язва появится и с другой стороны. Но…

Фаина посмотрела на меня скептически.

– А Вассермана-то зачем назначали? Как сифилис мог в таком месте появиться?

Я важно ответила, хотя сама не имела об этом никакого практического понятия:

–Французская любовь.

–Она ж кормящая мать!

Я посмотрела на Фаину со значением:

–Всякое бывает…

Та поморщилась, потом спохватилась.

–У вас порезов свежих на руках нет? А то ещё заразитесь. Через ранки-то тоже заражаются. На фронте-то сифилиса было много…

–Нет у меня ничего.

Я видела, она отложила использованные только что инструменты отдельно и обработала их с особенной тщательностью.