Властитель груш

– Пойдём, что ли?

Женщина обернула ремень с мечом вокруг пояса. Колокол собора как раз отбивал одиннадцатый удар. Самое время для деловой прогулки. Если повезёт, Сивый только-только начал думать о том, не пойти ли ему перекусить – а будучи голодным, не станет лишний раз выделываться, прежде чем отвалит плату.

– Надеюсь, надолго это нас не займёт…

– Сивый вроде кого-то выставил. Надо забрать долю.

– Тогда займёт, – изрядно помрачнев, Эрна ногой растворила парадную дверь «Вихря». К счастью, оскорблённых криков снаружи не последовало. – И ты, конечно, не знаешь, ни кого выставили, ни что взяли?

– Не.

– Ну, чудно. Обожаю после пьянки подробности налётов выпытывать.

Ей захотелось ещё раз сплюнуть, но запас злой слюны иссяк. Запоздало возникла мысль, что стоило захватить-таки с собой ковшик воды.

– Так зачем пила?

Женщина оглянулась. Далековато возвращаться. И после такого грозного пинка заходить обратно, смущённо прикашливать и осипшим пуще прежнего голоском выпрашивать немного водички… Ну уж нет.

– Да вот взбрело мне вчера побродить рядом с Прядильным квадратом и залепить камень в окно кому-нибудь из ткачей. А там на ночь глядя Гёц шастал.

– Зачем?

В отличие от Карла, вопросы о главаре Треф не вызывали у великана лихорадочного блеска в глазах или тряски в пальцах и коленках. Оттого и внимание они привлекали лучше. Если, конечно, ответы находились – а с Готфридом всё чаще сводилось к одному.

– За деньгами, вестимо, – буркнула она и решительно отвернулась от кабака в последний раз. – А ты чем развлекался?

– Рыбку удил.

Дорога много времени не заняла: Скобяной тупичок, территория Треф, винокурня Мюнцера у реки – все эти прелестные угодья составляли «западные марки» Грушевого Сада, раскинувшиеся вдоль границы с купеческим кварталом с севера на юг.

Просквозив через пару узких извилистых улочек от кабака в центре владений Шульца, Эрна и Берт обошли большой загруженный воз, совершенно напрасно оставленный без присмотра, перешагнули несколько подозрительных луж и оказались перед россыпью домов с лавками на первых этажах. На небольшом холмике в середине торчали самые старые строения, возведённые первыми скобянщиками Кальвара: так плотно друг к другу, что вошь в щель не протиснется.

В отличие от новостроя вокруг, старые дома образовывали глухой квадратный двор, как пикинеры, сбившиеся в огромную непоколебимую баталию. Ходила в городе байка о том, как в последний раз войско герцога Арлонского сумело ворваться в город лет семьдесят назад. Небольшой отряд рыцарей, опьянённых удачным штурмом, по неосторожности галопом заехал в Тупик, а засевшие там скобянщики и сапожники насовали им арбалетных болтов, камней, палок, железного лома и горшков с кипящим дерьмом по самые шлемы.

Даже глаз Эрны, несколько замутнённый с минувшей ночи, прекрасно видел: через такой проём рыцари могли бы залететь внутрь только верхом на свиньях. Но кальварцы очень любят истории о том, как их предки так или эдак отодрали арлонских нобилей.

– Кинем монетку? – предложил великан.

Писк раздался очень уж внезапно после продолжительного пути в молчании, и Эрна невольно вздрогнула.

– Нет, раз у Сивого добыча, сама к нему пойду.

Берт быстро кивнул и без лишних слов отправился к дому, нависающему над самой шикарной лавкой. Женщина же побрела прямо к Тупику.

О домах в центре заботится Гюнтер Сивый, о тех, что вокруг – Войцех Холемец; оба, так сказать, собирают налоги тут и передают Даголо, а если запаздывают, то Даголо посылает Эрну, или Карла, или Стефана, или… В общем, у Старика хватает тех, кого можно послать. И за каждым закреплён свой кусочек Сада.

По правде говоря, помнить о том, кто сколько в этом месяце не доплатил, совсем не его забота. Видать, после треклятых скачек ему почему-то взбрело в голову, что сама она всего в голове не удержит.

Оказавшись во дворике, мечница подошла к хозяйской двери (разумеется, на первом этаже – чтоб проще было туда-сюда добро таскать) и пару раз шарахнула по ней кулаком. Она выждала немного, прислушиваясь к паническим шорохам по ту сторону, и решительно дёрнула на себя ручку. Дверь подалась даже слишком легко.

– Кого там… – Сивый поднял на неё глаза, осёкся на полуслове и ухмыльнулся. – А, это ты. Отлично. А я как раз собирался послать кого-нибудь занести долю…

– Неужели?

Сипела она безбожно, но это всё равно много лучше, чем полчаса назад. Остатков вчера, застрявших поперёк горла, теперь стало как раз достаточно, чтобы говорить грубовато и неприветливо, но не жалко.

– Чего дверь не заперли? – добавила она и кивнула на стол с полуразвёрнутым рулоном ткани.

В углу валялся наполовину выпотрошенный тюк, из которого тоже торчало сукно. Выглядело всё подозрительно, но Эрна пока не спешила ругаться.

– Да на кой?

Гюнтер Сивый, плечистый мужик примерно одного с нею роста, фыркнул самым беспечным образом. К середине жизни он чем только не успел позаниматься, но преуспел лишь на ренте и грабежах по ситуации.

– Здесь ко мне никто без приглашения не сунется. А от тебя мне прятать вроде как и нечего, да?

– Угу.

Женщина ткнула пальцем в сторону тюка.

– Где взяли?

– У грисколького купчины, – хмыкнул Сивый, отечески приобнял детину с юношеским пушком над верхней губой, возившегося с тканью на столе, и небрежно взъерошил его соломенные волосы. – Эт’ племяш мой, Хюгел, тему нам надыбал. Грисколец-дурак припёрся со своим товаром. Приказчик Глауба хотел зелёным кушакам стукануть, но Хюгел тоже рядом крутился. Так что мы первые поспели.

Хюгел смущённо покраснел ушами, но зыркнул нагло и крайне самодовольно. Какой милый мальчик.

– Ладно, чего лясы точить, – Гюнтер отстранился от племянника, пошарил в сундуке у окна и вынул на свет божий кошель. – Вот, старикова мзда за месяц.

Она ловко поймала брошенный мешочек и подкинула его на ладони, недовольно хмурясь. Гёц как-то прихвастнул, что по весу мешка может определить сумму с точностью до талера. Её Господь обделил таким талантом, но тут недоставало столько, что и тяжёлая рука мечницы разницу уловила.

Не говоря ни слова, она развязала тесёмки и высыпала монеты поверх разворота ткани. Тут уж пришёл черёд Сивого рожу морщить.

– Остальное где?

– О-ох, ну, знаешь… – он взял небольшую паузу, громко почесал щетину на подбородке. – Скобянщики в этом месяце тоже не донесли. У нас же тут не трущобы, чтоб я им сразу пня давал, пришлось разрешить отсрочку…

– Я сюда пришла про отсрочки слушать, по-твоему?

– Да я вообще не знаю, чего ты пришла, – заметил вожак, скрестив руки на груди. – Я ж сказал Карлу, что через пару дней сам занесу, что должен.

– Какого хрена ты вообще к Карлу сунулся вместо меня?

– Ну-у, ты была так шибко занята…

Он нахально прищурился.

– С Трефами. На Кавальелле.