Одно Целое

– Я не могу не думать, винить его. Я к нему очень хорошо отношусь, – снова эта прострация.

– Мы тоже к нему хорошо относимся. Ситуация не самая простая, но он не имел права рисковать твоей жизнью, как бы хреново ему ни было, – произношу я со злобой.

– Он не рисковал, так получилось, это был несчастный случай, – Тамара пытается найти оправдательные слова на мой обвинительный выпад.

– Это был несчастный случай, которого вполне могло и не быть, – Лена хочет сгладить ситуацию, но интонация голоса получается ещё более укорительной, чем моя.

– Прекратите, я не справлюсь с вами обоими! – Тамара закрывает ладонями глаза.

– Извини, нам не следовало, мы не должны были, – я снова начинаю подбирать слова, но не выходит.

– Мне нужно отдохнуть, давайте позже поговорим, голова разболелась, – Тамара съезжает под простыню, прикрывая ей губы.

– Томик… – Лена тянется к ней, чтобы обнять, но та отстраняется.

– Я люблю вас, но давайте позже, я устала, – Тамара отворачивается, притянув колени к груди под простынёй.

Мы выходим из палаты и идём по коридору. Недопонимание, мучительная незавершённость овладевает.

Глава 23

Нежелание ссор и конфликтов очень часто именно к ним и ведёт. Пара случайных фраз в напряжённой атмосфере, и вот – железобетонный несокрушимый дом доверия, надёжности и преданности рушится, будто он карточный. В тени деревьев под жарким палящим солнцем некогда отдыхали запутавшиеся души, а теперь какой-то злобный дровосек с перерабатывающей фабрики вырубил всю рощу. У него, наверное, были на это свои причины, может он и не хотел особо, но так вышло. От этого совсем не легче. Гадство! Не понятно кто кого предал, когда никто никого не предавал. Все остались при своём, и обвинить некого. У каждого своя правда, свои чувства. Но почему тогда так паршиво? Облака в небе плывут в другую сторону, мысли в голове тоже. Они кружатся в каком-то своём странном ритме по направлению в неизвестность. Эта неизвестность чувств болезненна и печальна, она очень остро переживается неокрепшей душой. Сигнальные маячки как будто зажигаются одновременно вокруг тебя, и ты не знаешь – куда вести свой корабль? Как вообще вокруг могло оказаться столько маяков? Это какой-то обман! Не может этого быть! Ты плывёшь, видишь маяк – значит впереди суша, какой-то остров, где можно переждать бурю, пополнить запасы, решить, в конце концов, оставаться здесь или плыть дальше. А когда ты видишь маяки вокруг себя? Что это? Помешательство? Лихорадка? Пение сирен? Никто, вроде, не пел сладострастно, никто никуда не манил. Плыл себе корабль и плыл. Попадал на мели, двигался на полных парусах с попутным ветром, да мало ли что ещё. А теперь горят эти треклятые огни, сбивая с толку. Если впереди суша, позади суша, слева и справа тоже суша, а ты плывёшь, волны ударяются о корму твоего корабля, то, что это такое вообще? Так без паники! Всё – одна большая непонятная хреновина, помутнение. Нужно преодолеть, пересилить, нужно просто дождаться рассвета, когда маяки уже будут не к чему. Среди белого дня всё и так будет прекрасно видно: где суша, где вода, где островок спокойствия, а где пиратская бухта. Да, нужно переждать.

Мы находим ближайший бар, садимся у окна, говорим официантке принести нам по пиву и в тишине смотрим меню. Лена заказывает какой-то горячий салат, я стейк. За окном ни намёка на пасмурность, погода лыбится голубоглазой улыбкой, машины едут куда-то, люди перемещаются взад-вперёд, всё в порядке вещей. Нам приносят пиво, мы делаем по глотку.

– И что это за хрень? – прерывает молчание Лена.

– Ты о чём? Что у них нет сигарет в продаже?

– Очень смешно.

– Да, нет, действительно нужно было зайти в магазин, купить.

– Прекрати, ты знаешь, о чём я! – Лена смотрит на меня пристально.

– Знаю, но предпочёл бы об этом не думать, по крайней мере, пока мозги на место не встанут, – отвечая её взгляду, произношу я.

– А они встанут?

– Не знаю, но очень на это надеюсь, а то совсем пиздец какой-то, – выдыхаю я.

– Я, конечно, понимаю, но хотелось бы немного конкретики по вопросу: что нам, блядь, делать? – с налётом саркастической ненависти продолжает Лена.

– Для начала нужно чего-нибудь съесть и отвлечься от всего произошедшего, насколько это возможно, – пытаюсь вырулить куда-то я.

– А это возможно? – по взгляду Лены понятно, что мои попытки явно сейчас не работают.

– Не знаю, но очень на это надеюсь, – говорю.

– Ну, вот опять, – Лена вскидывает скомканную салфетку.

– Что? – уже тоже начинаю заводиться я.

– Ты опять отвечаешь этими грёбаными расплывчатыми пустыми формулировками, а я не риторические вопросы задаю.

– Послушай, что ты от меня хочешь?! – пылю я, но сдерживаюсь. – Я просто пытаюсь не поддаваться панике, безрассудству. У меня не особо выходит. И да, что делать, я не знаю.

– Круто.

Повисает пауза, «не смотрящая друг на друга». Спасает официантка, которая приносит наш заказ. Она пытается улыбаться, но видя напряжённость, зависшую в воздухе, быстро расставляет перед нами тарелки и спешно удаляется.

– Хорош, не надувайся, не хватало ещё и нам поссорится, – через несколько минут молчания начинаю я.

– Я не ссорюсь, я пытаюсь понять, – Лена поворачивает свой взгляд от окна и смотрит куда-то между мной и столом.

– Что понять? Что происходит не понять какими-то логическими умозаключениями, – по-прежнему полу взвинчено говорю я, хоть и пытаюсь успокоиться. – Это что-то из серии: пережить и подождать. Всё равно рано или поздно это во что-то выльется, к чему-то приведёт.

– То есть ты предлагаешь бездействовать и просто ждать, заниматься своими делами? – Лена берёт вилку и кладёт её снова на стол со звоном.

– А ты предлагаешь что? Прокрасться ночью в больницу, связать, похитить Тамару, отвезти её домой, приковать к батарее и начать доказывать, как сильно мы её любим? – слегка привстаю я.

– Не утрируй, но в целом мысль верная, – она снова берёт вилку.

– Насильно мил не будешь, – беру я свою.

– И ты что думаешь, что это всё? Это конец? Она теперь любит Сержа, живите долго и счастливо, пусть у вас родятся черепашки-ниндзя и спасут мир? Так что ли?

– Нет, я так не думаю. А почему черепашки-ниндзя? – уголок моих губ приподнимается.

– Костя! Ну, просто так сказала, – взвинченность немного теплеет.

– Я думаю, что сейчас у всех нас непонятно что внутри твориться, и, сгоряча, каждый может наделать кучу ошибок. Поэтому и нужно просто дать всем остыть.

– Может ты и прав, конечно, но я не могу бездействовать и просто ждать, когда там где-то что-то само по себе разрешится.

– Я и не предлагаю всё на самотёк пустить. Завтра приведём себя в порядок, купим цветов и пойдём к Тамаре, попробуем по нормальному – говорю я, кладу свою вилку и беру Лену за руку.

– Хорошо.

– Всё вскоре нормализуется, я уверен.

– Мне бы твою уверенность.

«Всем бы нам и, мне в том числе, такую уверенность», – думаю про себя я, не решаясь произнести вслух, чтобы не возвращать снова разговор в нервную стадию.

Мы доедаем молча, расплачиваемся и уходим.

Глава 24