Надежда Черного Круга

– Покровительство – не такая уж плохая вещь, – промолвила Бэла.

– Ну да. Только за эту льготу приходится платить кучей условностей и запретов. Благодарю покорно, я сама себе хозяйка.

Фаирата и Аррхх проводили ее до озера, где началось ее пленение.

– Прощай, Аррхх, – сказала Вита, потрепав его по бездонному брюху. – Было очень приятно с тобой познакомиться.

До свидания, Вита-Сама-Себе-Хозяйка, ответил он.

Появились купальщики, и змей благоразумно ускользнул в лес. Фаирата сжала руку Виты с перстнем.

– Может, ты отдашь мне его? Зачем он тебе теперь?

– Ну нет, – хитро улыбнулась Вита. – Это слишком красивое украшение, чтобы так легко с ним расстаться.

– Как знаешь, – вздохнула колдунья, сейчас, в вареных джинсах и с собранными в хвостик волосами выглядевшая простой девчонкой Фаей. – Заходи в гости.

– Как же я найду твой призрачный замок, который не виден отдыхающим, что в изобилии гуляют по Битцевскому парку? – усмехнулась Вита.

– Ты – увидишь.

Девушка в цветастых шортах и белой маечке, с которыми не очень гармонировали сапфировые серьги и перстень, шлепала кроссовками по залитому Солнцем шоссе, помахивая пляжной сумкой с солнечными очками, покрывалом для загорания, дешевой книжкой про вампиров и чудесной золотой шкатулкой с драгоценностями. Возле свалки она вдруг остановилась, вынула из сумки книжку с неаппетитно оскаленной мордой на обложке и бросила ее в кучу.

– Хватит с меня колдовских приключений! – заявила она пространству. – Буду сидеть дома и читать только любовные романы.

Ага, как же, ехидно сказал внутренний голос. Ты теперь – Тюремщица Флифа, и в золотой шкатулке, что лежит на дне рюкзака, полно волшебных финтифлюшек. Только не пытайся себя убедить, что даже не попробуешь разобраться, как они работают. И к Файке в гости наверняка еще не раз зайдешь. А в компании этой девахи, заносчивой и дружелюбной одновременно, проще простого влипнуть в какие-нибудь магические делишки.

Она вздохнула. Ну что же, надо как-то с этим справляться. А как готовиться к колдовским приключениям? Записаться, что ли, в секцию каратэ? Мысли вступить в Черный Круг и посвятить себя какому-нибудь из богов у нее даже не возникло.

Кончался новый день. На автобусной остановке парень в шортах и темных очках агитировал прохожих посещать проповеди отца Николая в местной церкви.

– Настало время обратить свои помыслы к истинному богу, – приставал он к Вите. – Участились нашествия нечисти. Уже были знамения конца света. Только в боге ваше спасение перед лицом вечности!

Вита снисходительно улыбнулась:

– Конец света отменяется. Это я тебе, дорогой, гарантирую.

Часть 2. Халтурка для Черного Круга

1. Колдунья

Большая столовая зала была освещена весьма скупо – в стиле «интим». За столом, покрытым атласной зеленой скатертью, могли бы с удобством разместиться человек двадцать. Но в настоящий момент в зале находилась всего одна девушка. Худенькая, с точеным личиком и огненно-рыжими волосами, затянутая в черное трико, она вольготно расположилась в кресле, изящно держа сигарету тонкими пальчиками с длинными ногтями, на которых старательным дизайнером были выписаны загадочные символы.

Выдохнув дым и слегка потряся сигаретой над вычурной серебряной пепельницей, девушка перевела взгляд на большое, в человеческий рост, зеркало, висящее на стене залы.

– Ну, и что у нас сегодня? – лениво проговорила она и слегка прищелкнула безымянным ногтем правой руки о мизинец левой.

Символы на ногтях пришли в движение. Маникюрша ничего не понимала в рунах, но срисовала их с бумажки совершенно правильно. Руны вспыхнули, и вспышки, отразившись в зеркале, разлились по стеклянной поверхности, как нефтяное пятно по воде, а потом сквозь золотистый туман проступило видение.

В зазеркалье плескались волны. Темно-серые валы с пенными верхушками мощно перекатывались в ту же сторону, куда бежали по небу рваные черные тучи. Девушка не сразу разглядела среди серости неба и моря серый корабль, двигающийся чуть наискосок. Корабль приблизился, и стало возможно различить мерно описывающую круги антенну радара, ракетную установку на палубе и два китайских иероглифа на борту. Он шел быстро и легко, и пенные гребни не были ему существенным препятствием. Движение его выдавало мощь, не имеющую ничего общего ни с ветром, ни с углем, ни с соляркой, а гораздо более грозную и малопонятную даже опытным магам, и повадка его была повадкой хищника, преследующего добычу.

А вот и добыча! В углу зеркала показался сухогруз под либерийским флагом, тяжело переваливающийся по волнам. Были видны матросы, бегающие по палубе, что-то кричащие – зеркало показывало картинку, но, к сожалению, не транслировало звук. Чего это они так заметались? Ага, вот и первый корабль поднял флаг. Черное полотнище, а на нем – череп и скрещенные берцовые кости.

Полыхнул огненный росчерк – пиратский корабль пустил ракету. Мимо. Вторая ракета – тоже мимо, но уже с другого борта. Нет, это не промах. Выстрелы абсолютно симметричны и точны, просто пираты не хотят увечить судно, надеются взять на испуг. Так и есть – либерийский флаг спускается. Два корабля, совершенно непохожие друг на друга, сближаются, и вооруженные китайцы прыгают на палубу сухогруза, споро, без лишней суеты, связывают команду, вот уже поднимают из трюмов какие-то ящики…

Зеркало вдруг мигнуло и дало крупный план. Мужчина в комбинезоне защитного цвета, темных очках и каске, на поясе – целый арсенал оружия, в зубах – сигара, в позе – власть. Он медленно вспарывает устрашающего вида ножом один из стоящих на палубе мешков, подставляет ладонь под высыпающийся из разреза белый порошок. Мужчина улыбается, и, видя его улыбку, бледный капитан сухогруза становится еще бледнее…

– Ну и что? – капризно спросила зрительница.

Она бы подумала, что по ошибке поймала какую-то романтическую волну, где гонят фильмы про корсаров. Но в романтических фильмах корсары не рассекают на атомных крейсерах и не пользуются радарами. Это раз. А два – колдунья знала это точно – зеркало показывало только то, что было жизненно важно, что непосредственно касалось человека, смотрящего в его глубины. И что же здесь для нее жизненно важного? Она потерла ноготь, и изображение улыбающегося китайца замерло. Чем этот пират может ей пригодиться? Как мужик он абсолютно не в ее вкусе.

Она пожала плечами, и изображение подернулось рябью. Через несколько секунд в зеркале, как и полагается, отражались только стол, рыжая девушка и окно, в котором разгоралось какое-то свечение.

Свечение? Колдунья вскочила и подбежала к окну. Из-за дальней башни замка выплескивалась река золотого, неземного света, прекрасного, как самый чудный сон. Но почему-то девушка не замерла в восхищении красотой переливов этой светящейся реки. Она прижала руки ко рту и закричала от ужаса.

2. Что-то случилось

Что-то черное, клубящееся, как газ, и в то же время неуловимо плотное ползло по лощине. Огромное, длинное, отвратительное черное нечто. В зловещей тишине – ни одна травинка не шелохнулась – оно наползало прямо на нее! Она замерла с ощущением омерзительного, животного страха, распласталась по земле лицом вниз, чтобы не видеть эту жуть. Извивающаяся чернота нависла над ней, замораживая сердце. Оно больше не повиновалось Вите; она чувствовала, как слабеют удары, медленнее, медленнее… и тишина.

Она проснулась в холодном поту. Тикали часы в изголовье, ровно дышал Димка, заняв три четверти кровати. Запотевшие стекла с ледяными узорами чуть розоватые. Рассвет, значит, около девяти утра. Не самое хорошее время для того, чтобы проснуться 1 января: все нормальные люди будут спать до обеда, и Димка, и сестренка Валя, и ее смешной парнишка, и даже родители, уехавшие на новогодние праздники в Ригу, и, конечно же, все приятели и знакомые. Она закрыла глаза, но сон не шел. И мудрено ли – после такого-то кошмара!

К чему бы это, думала она, лежа и на первый взгляд безучастно уставившись в розовое окно. Вита не страдала психическими расстройствами, и страшные сны мучили ее редко. Собственно, этот жуткий сон нельзя было назвать порождением извращенной фантазии, распоясавшейся, пока организм отдыхает. Это было скорее воспоминание. Воспоминание о том, что было и о чем хотелось бы забыть. Почему оно пришло сейчас? В глубине души шевелилось неприятное предчувствие, ожидание чего-то.

Оно не затянулось. Внезапно посреди комнаты замерцали прозрачные очертания человеческого тела. Если бы Вита была мужчиной, она бы их оценила. Призрак принадлежал молодой женщине в зеленом платье, с изящными, хоть и несколько заостренными чертами, и с волосами цвета огня. По мере того, как гостья материализовалась, фонтан рыжего пламени на голове разгорался все ярче. Лицо призрака, принимающего все более земные черты, можно было бы назвать красивым… если бы не выражение в глазах. Выражение полнейшей беспомощности.

– Витка, – прошептала она, выйдя из зоны слабо-серебристого сияния, погасшего тотчас же, как она покинула его.

У Виты защемило сердце. Фая была ее приятельницей, но радостная улыбка слетела с губ, не успев оформиться. Очень уж Витино мрачное предчувствие согласовывалось с состоянием Фаи. Та сразу же устремилась к Вите, даже не поглядев на симпатичного, ладно скроенного молодого человека, лежащего рядом, и это насторожило Виту еще сильнее.

– Витка, вставай, – проговорила дрожащим голосом Фая. – Ты нужна нам. Пойдем, – она схватила Виту за руку, и в тот же момент Вита почувствовала, как пространство вокруг нее размывается, колеблется и распадается на осколки. Она успела протянуть руку за собранным на завтра рюкзаком, стоящим у изголовья, и ее затянуло в темную, как колодец, аэродинамическую трубу. Она попыталась вдохнуть, но ни один мускул больше не повиновался ей.

Пора бить панику, подумала она отрешенно, вот только как. Несусь куда-то, не то вверх, не то вниз, ни продохнуть, ни нос почесать. Другая бы на моем месте с ума сошла.

Здесь Вита была права. Другая на ее месте не отделалась бы легким испугом и раздражением. Когда-то и Вита была другая. Когда-то она жила, наслаждаясь самою жизнью и не зная настоящего горя и настоящего страха. И рядом был Лёшка. Ее милый, неизменно ласковый и веселый Лёшенька, надежный друг и замечательный любовник… Теперь-то она в этом хорошо разбиралась. Нет, никто ему в подметки не годился. Даже Димка.

Она потеряла его по собственной вине, по собственной неосмотрительности. Ему было двадцать, и больше его нет. Вита надеялась, что он умер. Ибо есть нечто более ужасное, чем смерть. Лёшка превратился в черноту, был поглощен и растворен абсолютной Тьмой. И все из-за нее. Из-за того, что он не пожелал оставлять ее в беде одну, но не имел сил справиться с тем, от чего хотел ее защитить.

Она не любила вспоминать об этом. Воспоминания причиняли ей боль. А сегодня ночью они нахлынули сами, не спрося, в кошмарном сне. И теперь она летит сквозь чудовищную трубу в неизвестность, не в состоянии пошевелить даже веком.

Пришла мысль, непревзойденная по четкости: что-то случилось.

Она могла бы даже примерно сказать, что.

3. Золотая змея Соа

Труба выплюнула их посреди заснеженного леса. Вита посмотрела на сугробы, на свои босые ноги и голые руки и перевела взгляд на Фаю.

– Уникально, – единственное, что исторгли ее уста.