Надежда Черного Круга

– Вот это да, – раздался неожиданно за спиной Виты бархатный кошачий голос. Она резко обернулась.

Фаирата тоже повернула голову к гостье. Прозрачные контуры черноволосой дамы с кожей, способной поспорить по белизне с облегающим платьем цвета свежего снега, постепенно приобретали объем и массу. Наконец, дама полностью проявилась. Звали ее Бэла, и она была хорошо знакома обеим приятельницам.

– Вы как будто выпиваете? – осведомилась она, скрестив руки на груди. – Весь Черный Круг стоит на ушах, весь Белый Круг занят грызней, Соа с Пожирателем вот-вот натворят что-нибудь непоправимое, Аррхх валяется в депрессии, а эти две голубушки сидят и киряют. Вот это самообладание!

День был ветреный, морозный. Солнце не показывалось из-за низко летящих облаков. Вита сидела на заснеженном крыльце, подперев голову руками, и глядела с невыносимой тоской на темный силуэт Бетреморогской башни. Она слишком хорошо знала, какие мучительные испытания ей придется пройти в полнолуние. Все-таки не в первый раз. Несказанно тяжело было даже помыслить о том, чтобы снова вступить в поединок с Флифом. Вита не слыла трусихой, но она боялась. Она ненавидела Флифа, пожравшего ее любимого, и тогда, четыре с лишним года назад, этой ненависти хватило, чтобы преодолеть страх. Но повторить это…

Она сглотнула. Ранние зимние сумерки пали на Хешшираман, горизонт окрасился кровью. Вита встала, отряхнулась. Глупо было бы искушать судьбу, поджидая Флифа сейчас. Она ушла внутрь замка, плотно закрыв за собой дверь.

Бэла как раз собралась покинуть замок.

– Ну, мне пора. У меня еще много дел, – ее точеное лицо тронула озабоченная гримаска. – Я не прощаюсь, – она кивнула Вите. – Встретимся в полночь.

Она вскинула руки, засветившись холодным сиянием, и медленно растаяла в воздухе.

Фаирата обратила к Вите измученные невыспавшиеся глаза:

– Надо бы вздремнуть. Нам предстоит бессонная ночь.

Вита кивнула и повернулась к выходу из залы, но не удержалась от глухой реплики себе под нос:

– Уснешь тут… Дай бог, чтобы опять кошмары не приснились.

– Ему все равно, – чуть слышно проговорила колдунья ей вслед. – Но, может быть, мой Хешшкор услышит тебя. Спи спокойно.

Она сжала в руке амулет на золотой цепочке, обвивающейся вокруг шеи, и пробормотала еще тише:

– Впрочем, он давно не интересуется Хешшираманом…

Зеркало, обрамленное массивной бронзовой рамой, безжалостно отразило странный блеск в уголках зеленых глаз.

Проснувшись, Вита с изумлением оглядела стены комнаты, сочащиеся мягким светом, и причудливый орнамент на ковре. Но прошла секунда, и она вспомнила, как и по какой причине оказалась в Хешширамане. Блаженная сонливость сразу улетучилась, а с нею хорошее настроение. Она бросила хмурый взгляд на часы – мама родная! Без двадцати двенадцать, а в полночь начинается шабаш.

Она вскочила, отшвырнув пуховое одеяло. Делать нечего, надо в темпе собираться. Она второпях натянула рубашку, свитер, теплые штаны, носки, сдернула с крюка куртку и выломилась в коридор.

Было тихо. Где же Фая? Вита помчалась по коридору, открывая все видимые двери. Хуже всего было то, что нужная дверь могла оказаться невидимой, но для начала следовало проверить хотя бы эти. Рванув очередную, она убедилась, что и в этой комнате темно, и собралась было захлопнуть, но ее внимание привлек звон ложечки о чашку, какой бывает при помешивании питья. Вита вгляделась во мрак и минуту спустя различила женский силуэт на фоне чуть подсвеченного снаружи окна.

– Здесь я, здесь, – тихо проговорила Фаирата, не поворачивая головы.

Чем она так поглощена? Вита подошла к окну, и тут же ей стал ясен источник странного света в ночи.

Вокруг черной Бетреморогской башни, торчащей, как мертвая скала из снега, лился полноводный поток сверкающего расплавленного золота… Нет, не золота. Это был, казалось, сам свет, невесомый и прекрасный, прозрачный и в то же время неуловимо материальный, ласкающий взгляд и одновременно такой неземной… Вита замерла, не в силах оторвать глаз.

– Какая красота, – прошептала она одними губами.

– Не все золото, что блестит, – резковато отозвалась Фаирата и повернулась к ней. – Эй, Витка! – видя затуманенность ее зрачков, она затрясла ее за плечи.

Вита очнулась. Фаиратино лицо прямо перед нею, искаженное испугом, казалось удивительно некрасивым после завораживающей переливчатости светящейся субстанции. Она непроизвольно отодвинулась.

– Приди в себя! – почти грубо приказала ей Фаирата, задернув штору. Золотое сияние исчезло, и тут же мягко, успокаивающе засветились стены.

Вита машинально взяла чашку из рук Фаираты, глотнула остывшего кофе. Соа… Воплощение добра и света, так же как Флиф – олицетворение мрака и зла…

Флиф! Она вспомнила о Флифе и о шабаше. Короткий взгляд на наручные часы:

– Ох, – вырвалось у нее. – Мы опоздали.

– Нет, – спокойно ответила колдунья. – Айфарет расположен в другом часовом поясе. Да и, кстати, на другой широте, – напомнила она, скептически оглядывая полярное облачение Виты. – Я бы посоветовала тебе переодеться.

Ливийская пустыня, всплыло в памяти. Вита нерешительно взглянула на свои ватные штаны и теплую куртку и развела руками.

– Придется мне опять воспользоваться твоим гардеробом.

4. Шабаш в Айфарете

– Пора, – сказала наконец Фаирата и поднялась из-за стола.

– Как мы попадем в Айфарет? – спросила Вита. – Ты опять нас телепортируешь?

– Дипломированная невежда! – Фаирата сердито сверкнула глазами. – Как ты любишь приклеивать научные термины к тому, чего не понимаешь!

– Так же, как ты преклоняешься перед тем, чего не понимаешь, – парировала Вита и встала. – Что ж, поехали, как бы там оно ни называлось.

Фаирата взяла ее за руку. Пространство вокруг заколебалось и растаяло, и вновь Вита ощутила, как уходит опора из-под ног и перехватывает дыхание. На сей раз испуга не было вовсе. Несколько мгновений, и снова появился свет. Свет гигантского костра в темноте ночного неба. Сперва смазанный, он постепенно сфокусировался в языки огня. Вита почувствовала под ногами теплый песок.

Они стояли всего в паре метров от ревущего костра. Вита оглянулась и похолодела: что, если бы Фая опять промахнулась?

Рядом с ними вдруг оказалась Бэла. Ее белые одеяния развевались на ветру, на них плясали кроваво-красные отблески.

– Разрешите представить почтенному собранию новоприбывших, – произнесла она своим голосом, подобным бархату, и он неожиданно перекрыл рев пламени, свист ветра и гомон толпы. – Фаирата Хешшкора Огненный Локон, – при этих словах Фая коротко поклонилась, отпустив Витину руку, и отошла на несколько шагов. – И Виталия, – представила Бэла Виту.

Вита ощутила на себе десятки внимательных взглядов. Вокруг костра сидели и стояли женщины и мужчины самых разных возрастов и цветов кожи, в самой разной одежде, увешанные драгоценностями и предельно скромные, раскрашенные, как попугаи, и бледные, словно тени, с оружием и без. Была даже беременная женщина. И старикашка на костылях в цветастых шортах. И все они пялились на Виту, как если бы она чем-то выделялась из их среды.

– Виталия, а дальше? – поинтересовался кто-то наконец.

– Чего же дальше? – спросила Вита. – Вам что, фамилия с отчеством требуется?

– Назови своего покровителя! – крикнули из задних рядов.

– У меня нет покровителя.

Поднялся седой старик с жезлом и заговорил внушительно:

– Женщина, если ты прибыла, желая совершить обряд посвящения, то ты выбрала неудачную ночь. У нас есть дела поважнее.

Виту почему-то покоробила его уверенность в том, что непосвященные могут жаждать лишь посвящения.

– Я здесь по тому же делу, что и вы все, – отрезала она. – Посвящение меня не интересует.