Наперегонки с Эхом

На кольцах они поднялись под самую крышу пещеры. Здесь было устроено искусно замаскированное убежище. Деревянные настилы с низенькими перильцами продолжали естественный широкий балкон, располагавшийся под самым сводом. Древний штрек уходил куда-то вглубь породы. Они прошли в небольшой тупиковый зальчик справа от входа в штрек. Здесь уже горел небольшой костерок и сидели усталые крестьяне. Несколько человек, видно те, кто был покрепче и посвежее, развешивали пестрые гамаки, привязывая их к колоннам и сталагмитам. Двое Куниц светили им тусклыми холодными огнями. Десятник и трое здоровых воинов отправились помогать крестьянам. Две Куницы женского пола принесли огромный чан с мясной похлебкой. К удивлению Авика, освобожденные из клетки Куницы сидели среди крестьян. Вид у них был измученный и напуганный. Подросток нервно поскуливал, его мать опасливо оглядывалась по сторонам, прижимая к себе младенца.

– Эти – не из наших, они не привыкли к подземельям, – пояснил Коготь, поймав взгляд Авика, – занесла их нелегкая в ваши края – чуть не пропали.

– А что вы делаете в пещерах? – спросил Авик.

– Завтра, всё завтра, – отмахнулся Коготь. – Устраивайтесь на ночлег.

Похлебав мясного отвара из деревянных плошек с двумя ручками (ложками Куницы не пользовались) спутники забрались в гамаки. Рем и Нотия, несмотря на усталость, задержались дольше других – они осматривали раненных в углу пещеры. Наконец лечебные заклинания были наложены, холодный огонь погас, и только угли костерка мерцали в абсолютной темноте пещеры. Авик заснул, укрывшись волчьей шкурой.

Ему снилось, что он спускается к морю по широкой лестнице, выдолбленной в известняке. Над ним кричали чайки и какие-то еще неведомые птицы. Вдали прыгали по волнам летающие рыбы. Ступени были высокими, с них приходилось спрыгивать, держась за неровный естественный парапет. На берегу, тоже усыпанном известняковыми плитами, было пустынно, волны дробились о камень, а когда откатывались, из-под них выступали светлые язычки влажного песка. Авик шел вдоль берега, перепрыгивая с плиты на плиту, разглядывая снующих крабов и морских ежей, выброшенных на берег. Он перепрыгнул на очередной присыпанный песком камень, и тот издал глухой деревянный стук. Авик нагнулся и постучал по нему костяшками пальцев. Это был деревянный ящик, продолговатый, напоминавший те, в которые кладут зажиточных покойников.

Авик сдвинул и отвалил крышку. В ящике, сложив руки на груди, лежал мертвец. Лицо его было закрыто белой тряпицей, из-под которой выбивались черные как смоль волосы. Авик сорвал тряпицу. В гробу лежал он сам, и он был жив. Авик, лежащий в гробу, смотрел на Авика, склонившегося над ним, своими озорными карими глазами. На губах играла снисходительная улыбка. Авик отпрянул и проснулся.

Угли уже погасли, и в пещере царила полная темнота, мерно дышали спящие, тихо капало со стен. Вероятно, от холода и сырости у Авика заныла его старая рана на руке. Он уже не мог заснуть. Выбравшись из-под шкуры, ощупью он нашел выход из залы и, стоя у входа в штрек, зажег маленький холодный огонь. Он побрел вдоль стены, рассматривая натеки, «орга?ны», минеральные драпировки, покрытые налетом лунного молока. Под стеной стояли грубые деревянные столы, прикрытые от капели деревянными же навесами. На столах кучами был свален какой-то хлам. Битые черепки, обломки ржавого металла, куски камней, рога, кости.

Авик вздрогнул, чья-то мохнатая рука легла ему на плечо. Из темноты на него строго смотрели два зеленоватых глаза, отблескивающих при свете холодного огня. Незнакомый Куница не понимал по-хоривски, и вообще ничего не говорил. Он лишь решительно указал своим длинным когтем на холодный огонь, висящий над плечом Авика, и резко провел в воздухе горизонтальную линию. Авик убавил свет, но этого оказалось недостаточно. Огонь пришлось погасить полностью. Он готовился возвращаться обратно в кромешной темноте, однако, когда глаза немного привыкли, оказалось, что пещера освещена очень слабым голубоватым светом, льющимся откуда-то снизу, из-за парапета. Интенсивности не хватало для того, чтобы различать очертания предметов, но было достаточно для ориентации в пространстве. Авик медленно побрел обратно, чувствуя на своей спине пристальный взгляд часового: Кунице света хватало. Ощупью он забрался в штрек, нашел свой гамак и пролежал в нем без сна, прислушиваясь к тому, как капает вода, до тех пор, пока Коготь снова не запалил свой факел. Было раннее утро, хотя в пещере это конечно никак не чувствовалось.

– Ну что же, что же, нам пора на собрание, – сообщил Коготь, расталкивая спящих.

Они вышли в штрек и, пройдя около двухсот шагов, свернули в низкую продолговатую залу с тонкими иголками сталактитов на потолке и подземным озерцом у дальней стены. Вокруг водоема сидели Куницы, где-то два с половиной десятка, в основном мужчины, но было и несколько женщин, и двое малышей. Из стен торчали факелы, а вдобавок горело три странного вида холодных огня. Войдя, Авик глубоко поклонился. Куницы не обратили на него никакого внимания, за исключением одной молодой особи, которая поклонилась в ответ, вычурно отставив ногу и издевательски высоко задрав хвост. Раздался взрыв щелкающего хохота. Поклонившись, шутник сразу же вернулся к долбленой бочке, извлек оттуда рыбку и принялся за еду. Остальные Куницы тоже угощались рыбой. Воду набирали прямо из озерца деревянными плошками. Если бы не движения рук, слишком резкие для обычных людей, издалека их можно было бы принять за группу ряженных в звериные маски колядующих, присевших на минутку, чтобы подкрепиться своей добычей. Крестьяне собрались плотной толпой у противоположной стены, косясь то на Куниц, то на волшебников и воинов. Куницы прикатили еще одну бочку, выбили крышку, и поставили перед гостями. Десятник запустил в нее два пальца.

– Это же селедка! – обрадовался он.

Остальные тоже потянулись к бочке.

– Кто это? Среди них есть глава вашего племени? – вполголоса спросил Авик Когтя.

– У Куниц нет ни князей, ни вождей, – ответил тот. – Только старейшины.

– А это они?

– В том числе, – отвечал тот. – Вообще говоря, это все Черные Куницы, которых ты сможешь найти в окрестностях Хорива и среднем течении Реебора.

– И это всё? – удивился Авик.

– А ты, я вижу, ожидал здесь встретить сорокатысячное войско и десять боевых слонов впридачу? – усмехнулся Коготь.

– Я считал, что племя Черных Куниц могущественно и многочисленно…

– Ну, во-первых, «племя Черных Куниц» состоит из доброй сотни племен, обитающих по всем северным лесам от Бескрайних Болот на западе до Пологих Гор на востоке. А во-вторых, мы здесь вообще не племя.

– Да уж, вы совсем не похожи на своих собратьев, покинувших эти земли полвека назад, – присоединился к разговору Нотия, – с каких это пор Куниц заинтересовала чужая магия? И что это за благородные жесты? Прежние Куницы не оставили бы в живых никого из своих обидчиков… – он осекся.

– Вы недовольны тем, что мы не перерезали вам глотки? – Коготь осклабился. Поводя своей мохнатой головой из стороны в сторону, он смотрел то на одного, то на другого. – Видите ли, – продолжил он, – наши соплеменники чересчур постоянны в своих привычках, слишком привержены старым проверенным вещам. Для них кощунственна сама мысль о новых знаниях или опыте. Особенно, полученных от вас, фабагонов. Всё что не про койси, пертушку и нуиль – не важно, не нужно, не интересно и может разгневать речных духов. – Он грустно покачал головой. – Не каждый такое выдержит. Тех, кто не выдерживает, они изгоняют как преступников.

– Но почему? – удивился Хура.

– Такова традиция, – развел руками Коготь, – в ней не нужно искать глубокой мудрости. Некоторые объясняют это тем, что там, где есть умный и глупый, там есть богатый и бедный, а также – раб и господин. А у нас нет и не может быть ни господ, ни тем более рабов, все Куницы – вольные охотники. Но это больше похоже на самооправдание, чем на первопричину.

Он выудил из бочки небольшую рыбешку и заглотил ее целиком. Авик заметил, что рыба была безглазой.

– И вы укрылись от них в этих пещерах? – спросил он.

– Нет, – поморщился Коготь, – я же тебе говорю, что других Куниц в окрестностях нет: вы, фабагоны, всех распугали. Мы здесь потому, что охотимся за древними сокровищами. Ищем тайную мудрость Мароджара, – его глаза вспыхнули на мгновение, – в имперском языке есть хорошее слово, которым нас называют, я только что-то запамятовал…

– Археолог, – подсказал Нотия.

– Да, да, археологи! Мы археологи! – радостно закивал Коготь. – Последнее время мы очень много сил потратили, чтобы выследить вора, укравшего у нас наше сокровище. Но теперь мы можем вернуться к работе, а вы будете нам помогать, пока наверху идет борьба между святостью и глу… эээ… – он мельком бросил взгляд на десятника, – между святостью и героизмом.

– Боюсь, вашим планам не суждено сбыться, – тихо сказал Нотия. – Мы должны готовиться к обороне, или к бегству.

– Кому придет в голову искать Куниц под землей? – изумился Коготь. – Мы здесь в полной безопасности. Лагерь прекрасно замаскирован, мы чувствуем себя в подземельях не хуже пещерных рыбоедов.

– Им нужна девушка и Резервуар Мароджара, – устало настаивал Нотия, – они будут здесь со дня на день. На вашем месте я бы завалил те входы, которые вы не сможете оборонять. Да, и вот еще, резервуар Школы: его нужно спустить. Это можно сделать, не выходя из пещеры.

– Но этим мы выдадим себя! – забеспокоился Коготь.

– Ерунда, – возразил Нотия, – мало ли что могло произойти с резервуаром Школы во время пожара? Вода жизни ушла, а кто разберется почему? Все, кто знал, как наполняется резервуар, скорее всего мертвы, а библиотека, где хранились чертежи, сгорела.

– Ну, вам виднее, – сказал Коготь, недовольно прижимая уши, – Я удвою караулы наверху, посмотрим, кто к нам заявится. Резервуар спускайте сами, если хотите. Но прежде чем вы этим займетесь, я попрошу вас о паре услуг.

– О каких?

– Нам нужно будет кое-что перевести с имперского на хоривский, – ответил Коготь.

– Это что же? – Нотия поднял брови.

– Ну, видите ли… – задумчиво начал Коготь, – честно говоря, мы следили за всеми хоривскими магами, в которых подозревали нашего воришку. По ночам мы пробирались в их дома и делали копии манускриптов…

– Ах, вот почему у меня так быстро заканчивался чистый пергамент, – усмехнулся Нотия.

Коготь сделал неопределенный жест рукой и снова прижал уши к голове, на этот раз смущенно.

– Что ж, я знаю, что Рамис вел свой манускрипт по-имперски, – продолжал Нотия. – Вы сделали копию его труда, но не смогли ее прочитать?

Коготь развел руками.

– Ученик Хура, – позвал Нотия, – надеюсь, вы не сочтете за труд выполнить просьбу нашего гостеприимного хозяина?

Хура два раза кивнул головой в знак согласия.

– Как же вы изучаете древнюю мудрость и при этом не вяжете по-имперски? – встрял Рем.

Хура наклонил голову, и усмехнулся с чувством превосходства.

– И еще, – не обращая на них внимания, продолжил Коготь, – мы хотим знать, кто ты, – он наставил свой черный палец на Мавку.

Нотия начал обстоятельно и многословно объяснять ему про деигмы и рассказывать обо всем, что произошло в башне. Коготь внимательно слушал, почесывая за ухом.