Наперегонки с Эхом

– Я должен немедленно отправиться в разрез, – сказал Авик.

– Одного я тебя в пещеры не пущу, не хочу откармливать рыбоедов, – сосредоточенно работая пером, произнес Коготь.

– Это очень важно, – настаивал Авик.

– Слушай, – рассердился Коготь, – сначала старик заставил меня удвоить караулы, теперь ты требуешь, чтобы тебя одного провожали вниз, поскольку, – он покрутил ладонью в воздухе, – не задалось чего-то там у тебя с девчонкой! Где я тебе людей столько возьму, а? У нас работы невпроворот, а еще нужно кого-то за провиантом отрядить… Ну, подожди ты хоть до обеда, – сжалился он наконец, глядя в несчастные глаза Авика. – Будет пересменка часовых, и два охотника с тобой спустятся.

Поняв, что с Когтем каши не сваришь, Авик бросился обратно в пещеру и растолкал Нотию. Старый маг сразу вскочил и вцепился обеими руками в свою бороду.

– У тебя есть ее локон? – спросил он.

– Нету, – растерянно ответил Авик.

– Плохо. Пошли.

Они вышли на балкон, но не успели сделать и нескольких шагов, как раздался тревожный свист, и пещеру огласило беспокойное тявкающее щебетание Куниц. Коготь уже без линз и с алебардой за спиной пробежал мимо, но потом остановился и, повернувшись к ним, отрывисто бросил:

– Полулюди у входа в пещеру. Вам лучше укрыться в штреке, мы сейчас погасим свет. За ваших не волнуйтесь, их поднимут из разреза сию же минуту. Я немедленно вышлю воинов.

Он надел полумаску, вскочил на перила и, расправив свои перепонки, спрыгнул во тьму. За ним посыпались и остальные Куницы-воины. Оставшиеся Куницы-женщины поспешно тушили холодные огни и факелы. Лагерь погружался в сумрак. Маги отправились обратно к своим гамакам.

– Когда всё уляжется, отправишься в Вечный Город и поищешь хорошее заклинание, чтобы видеть в темноте. Мы слишком привыкли к холодным огням, но сейчас начинается новая жизнь…

– Вы взяли с собой лави петаюда? – обрадовался Авик.

– Конечно. Я знал, что домой нам уже не вернуться, – мягко сказал Нотия.

– Вы думаете – никогда?

– Может, и никогда. По крайней мере, не скоро, – грустно ответил волшебник, и добавил нечто совсем неожиданное. – Не упускай своей волшебницы, иначе будешь жалеть об этом всю свою жизнь.

Мальчик не нашелся, что ответить. Они присели. Авик зажег небольшой холодный огонь, и они сидели, молчаливо глядя друг на друга, в ожидании того, что случится дальше. В пещеру вошел заспанный Хура. Он, судя по всему, тоже не спал всю ночь. Под мышкой он держал стопку исписанных листов.

– Закончили переводить? – спросил его Нотия.

Хура кивнул.

– Странное дело, там все время разговор про какое-то дитя. «Моро» – это же ребенок? Другого значения у этого слова нет? Вот и я не знаю. У Рамиса Ацетуса разве были дети? Я считал, что он женат на своем волшебстве. Написано скорописью, поэтому эти куски про ребенка мне не очень понятны. Может, это сокращение от чего-то?

– Боюсь, сейчас нам не до этого, – сказал Авик, – Мавка пропала.

С балкона раздались взволнованные голоса. Говорили на хоривском. Авик выбежал наружу. Крестьяне возвращались с раскопок все в каменной пыли и глине. Авик вглядывался в перепачканные лица. Мавки не было. Последним на балкон поднялся десятник с алебардой в руке. Он уже отстегивал свое кольцо, когда Авик подбежал к нему.

– А где же Мавка? – закричал он.

Десятник даже слегка растерялся.

– Да здесь должна быть, в разрезе не осталось никого, я точно знаю – сам проверял.

Авик снова пробежал взглядом по лицам.

– Отдайте мне ваше кольцо и подвеску, – тоном, не допускающим возражений, сказал он.

Десятник так растерялся, что протянул ему подвеску, которую Авик принялся натягивать на себя. Ему на плечо легла ладонь, и прозвучал строгий голос Нотии.

– Ну, и какой у нас план действий, молодой человек?

– Сидеть и ждать пока оборотни или рыбоеды сожрут Мавку, – огрызнулся Авик.

– Нам самим в пещерах ее не найти, подожди, пока Куницы вернутся, – Нотия на секунду задумался. – А знаешь, насчет рыбоедов – это интересная мысль.

Авик вопросительно посмотрел на него.

Нотия достал руны, фолиант и пергамент, что-то набросал на нем и прочитал заклинание. Ничего не произошло. Старый маг подошел к краю балкона и стал вглядываться в темноту, держа в руке пергамент. Вдруг воздух прорезал щебечущий визг, а из штрека начали выбегать Куницы. Двое Куниц женского пола держали в руках кухонные ножи, другие – почему-то сырую рыбу. За ними выскочил и Хура, поддерживающий одного из раненных, и Рем с попугаем на плече.

– Гата, Гата, – прокричал попугай.

– Несопливая кошечка, – прошептал Рем. Из штрека на балкон ковылял рыбоед. Это был некрупный и весьма потрепанный жизнью экземпляр. Весь облезлый, он едва доходил Авику до бедра. Когти были сточены и неряшливо смотрели в разные стороны, грязно-серый мех торчал клочьями, заднюю лапу он подволакивал. Выйдя на балкон, рыбоед направился прямехонько к Нотии, стал перед ним, заурчал и осклабился, обнажив желтые обломанные клыки. Старый маг прочитал еще одно заклинание, рыбоед прилег на каменный пол и замер, прислушиваясь и поводя из стороны в сторону слепой головой. Одна из Куниц бросила перед ним рыбу. Рыбоед мельком обнюхал ее и в мгновение ока заглотил.

– При кухне видать околачивался, – осмелев, подала голос одна крестьянка.

– Воровал объедки из выгребной ямы, не иначе, – поддержала ее другая. – То-то я вижу, вокруг ручейка поутру мокро было, я еще подумала, будто купался кто.

– Авик давай сюда свою камею, – сказал Нотия, не обращая внимания на эти разговоры.

Авик подал брошь старику, а тот протянул ее зверю и прошептал еще одно заклинание.

– Ищи, – сказал он негромко, – ищи.

Чудище долго обнюхивало камею, втягивая воздух своим влажным массивным носом. Потом рыбоед тяжело вздохнул, фыркнул, распушил усы, так, что казалось, два полупрозрачных шара выросли по обе стороны от его морды, и затрусил вдоль балкона неожиданно бодрой рысцой, слегка припадая на заднюю ногу. Нотия только и успел, что прикрепить к его шерсти небольшой холодный огонь. Зверь перемахнул через перильца и заскрежетал когтями по каменному обрыву.

– За ним, – скомандовал старый маг.

Авику не надо было ничего объяснять, он уже надевал свое кольцо на бледное вервие. Он неловко спускался вниз. Рыбоед слезал с обрыва, цепляясь когтями за трещины и обвивая хвостом сталагмиты. Он тяжело спрыгнул на пол залы, повел носом из стороны в сторону, и отправился куда-то по коридорам, то припадая к земле, то вставая на задние лапы. Авик поспешил за ним, зажигая за собой небольшие холодные огни, чтобы потом найти дорогу назад. Сначала он слышал шаги за спиной, но вскоре они пропали. Рыбоед двигался быстро, и Нотия не мог угнаться за ними. Следуя за источником магического света на шерсти зверя, Авик вышел к просторной зале. Посередине ее, в обрамлении глинистых берегов, лениво несла свои темные воды широкая подземная река. Она пробила свое русло уже после того, как пещера была оставлена. Кое-где из воды виднелись остатки каменных сооружений, постаменты с разломанными или затертыми водой статуями. Рыбоед деловито прошелся взад-вперед вдоль берега и спрыгнул в какую-то яму. Авик подошел поближе. Это был разрез, а на дне его валялись брошенные впопыхах лопаты и кирки: крестьяне очищали от глины массивную каменную плиту, испещренную знаками, когда им принесли новость о приближении оборотней. Рыбоед потыкался носом в разных концах ямы и выпрыгнул из нее. Опустив слепую морду к земле, он еще пару раз задумчиво прошелся вдоль берега. Потом он вернулся к Авику и остановился перед ним, ощерив свои поломанные клыки и вывалив черный язык. Мальчику ударил в нос запах протухшей рыбы. Неожиданно зверь развернулся и спрыгнул в реку. Холодный огонь таинственно поблескивал сквозь струи воды и развевающийся под водой мех. Авик, едва поспевая за рыбоедом и, постоянно падая на скользкой глине, бежал за ним вдоль берега. Они пересекли всю залу, и рыбоед скрылся в глубоком сифоне. Река убегала под камни, для человека дальше хода не было. Авик прождал минуту, другую, третью. Время тянулось медленно. Он сел на камень у самой стены и уронил голову на руки. Что теперь делать? Неужели утонула? На глаза навернулись слезы. Он нащупал за поясом камею и провел пальцем по шероховатому сколу оникса. Он решил пройти вдоль стены залы и сделал несколько шагов, отойдя от воды, как вдруг сзади раздался плеск и уже хорошо знакомый хромой топот: рыбоед вернулся. Он снова стоял перед Авиком, высунув язык, а потом развернулся и полез на стену. Авик, тяжело дыша, карабкался за ним. Поднявшись на несколько саженей, зверь остановился на небольшой каменной россыпи и слегка поковырял в ней когтями, как будто что-то проверяя. Потом он встал боком к обрыву и вдруг принялся неистово скрести когтями землю. Камни и комья глины полетели в разные стороны. Небольшой камень ударил Авику прямо в солнечное сплетение, и он согнулся от боли. Только сейчас Авик осознал, какой страшной силищей обладают рыбоеды. Всего через несколько минут яма достигла глубины с человеческий рост, так что из нее высовывался только толстый, мерно раскачивающийся из стороны в сторону хвост. Вдруг рыбоед с грохотом провалился куда-то вниз. Авик заглянул в отверстие: на его дне открылся узкий проход. Он посветил в него холодным огнем – внизу было сухо. Авик аккуратно съехал вниз. Рыбоед ждал его здесь. Они стояли в узком коридорчике, почти совсем заросшем натеками. Когда-то он соединялся с большой залой, но теперь выход был заложен глиняной пробкой и завален камнями. Рыбоед рыкнул и засеменил по проходу, лавируя между колоннами. Авик осторожно пополз за ним: с потолка свисали острые и длинные как сосульки сталактиты. Проход расширялся, и вскоре они вышли в следующую залу. Она была намного меньше предыдущей, хотя потолок ее был таким же высоким. Здесь тоже протекала река, и судя по всему, – та же самая. Рыбоед зашлепал по мелководью и остановился над какой-то измазанной в глине кучей тряпья, едва заметной на берегу. Авик бросился вперед. Это была девушка. С ног до головы перемазанная, продрогшая и без сознания, она едва дышала. Но она дышала!

Авик поднял ее на руки и отнес подальше от берега. Рыбоед следовал за ним по пятам. У основания каменной колонны, Авик сорвал с девушки промокшее платье и, стараясь не смотреть на ее обнаженное тело, растер его, обмотав руки концами своего пояса. Мавка слегка порозовела, и зашевелилась. Авик накинул на нее свою рубашку, сам оставшись в одних штанах. Он старался вспомнить, какие заклинания можно применить в этом случае, но от волнения все вылетело из головы. Взяв девушку на руки, он обхватил ее, чтобы согреть своим теплом. Рыбоед, ходивший взад и вперед на пятачке перед колонной, нетерпеливо рыкнул. Авик спохватился, развеял холодный огонь на его шерсти и прочитал заклинание, отпускающее зверя. В два прыжка тот скрылся в темноте. Издали донесся плеск воды, как будто что-то тяжелое бултыхнулось в воду. Вместе с рыбоедом сразу куда-то пропали бьющие в висках молоточки, исчезло застилающее разум волнение.

Они остались вдвоем в недрах земли. Поток журчал, сталактиты поблескивали при свете холодного огня. Он прочитал заклинание, и холодный огонь разгорелся с новой силой, от него пошел жар. Спутанные мавкины волосы все были покрыты глиной. Авик попытался снять хотя бы самые крупные куски, и неловко дернул несколько прядей.

– Ай, – сказала девушка и открыла глаза.

– С пробуждением тебя, – сказал Авик.

Мавка вскрикнула. Личико ее скривила гримаса отчаяния. Из глаз посыпались слезы.

– Ты что, не рада? – удивился Авик.

Девушка только помотала головой.