Да

Поравнявшись с Николасом, он тепло улыбнулся ему и сказал:

– Доброй ночи, брат. Убери-ка клинок, я слишком давно тебя не видел, чтобы сразу умирать.

– Ох, Эльхес! Рыжий ты дьявол! – выдохнул Николас и вставил найшу в ножны.

Ксэ переночевал в доме брата – в том самом доме, где прошло его детство, – а на рассвете уже отправился во дворец Комохо, спеша закончить свои дела, как можно скорее. У Комохо Эльхеса отлично помнили; многие были немало смущены необходимостью теперь отвешивать формальные поклоны и отчитываться перед тем, кого знали еще совсем мальчишкой – талантливым шалопаем, юным джентльменом и эрудитом, остроумным хулиганом и провокатором.

Завершив основную инспекцию уже к обеду, он попросил отложить некоторые дела на завтра, а сам отправился к главным воротам. Николас сказал ему, что в это время Инг должен был возвращаться в деревню, проводив Али, которая на несколько дней уезжала на традиционный семейный праздник Ягуара. Долго ждать Инга не пришлось.

– Привет! – поздоровался Эльхес, располагающе улыбаясь.

– Добрый день, – Инг слегка поклонился, как предписывал этикет при встрече со старшим по рангу.

– Есть у тебя пара минут?

– Я в вашем распоряжении.

– Для начала заглянем в столовую, потому что я умираю от голода. И не нужно формальностей и всяких «вы», – сказал он и протянул руку, – Мы с тобой в некотором роде друг другу не чужие люди. Представлюсь я чуть позже, а пока пойдем.

– Хорошо, – ответил Инг, крепко пожал протянутую руку и двинулся в направлении столовой, заинтригованный словами ксэ.

Они взяли одинаковые обеды и сели за небольшой стол чуть в стороне, за которым обычно сидели преподаватели академии.

– Зовут меня Эльхес Сефид, я младший брат Николаса.

Инг внимательно посмотрел на Эльхеса. Он уже понял, кто перед ним. Помолчав с минуту, он произнес:

– То есть ты мой отец?

– По крайней мере, на свет ты появился при моем участии. Об остальном решай сам. Видишь ли, до сегодняшнего дня я не имел права приближаться к деревне Ту. Но, как только появилась возможность воспользоваться миссией для визита сюда, я посчитал, что обязан познакомиться с тобой. Не только обязан, но поступить иначе просто не могу. Представляю, что жизнь твоя эти годы была не слишком сладкой, но так сложилось, что я не мог быть с тобой. Я должен был или покинуть деревню, или погибнуть. Не думаю, что какой-то из этих вариантов устроил бы тебя больше. И все же, Инг, я перед тобой виноват.

– Я тебя ни в чем не виню. Было так нужно, значит было. Сейчас ничего не вернуть. Расскажи лучше, что тогда произошло? Мне ведь никто ничего не говорил о тебе, только Николас пару слов о вашем детстве как-то обронил. Я решил, что с тобой связана какая-то неприятная история. Пытался узнать обо всем, конечно, но не вышло, даже Николас не раскололся.

– Ты в общем-то прав, история не из приятных. Мое дело до сих пор под грифом «секретно», и по пальцам можно сосчитать людей, которые в курсе всех подробностей. Кстати, Николас не в их числе. Семнадцать лет назад я совершил преступление, за которое обычно казнят. Но у меня были особенные обстоятельства, которые я смог преподнести должным образом. Мое дело передали Хану, а во время судебного процесса я сумел расположить всех к себе, и мне предложили заключить договор, по которому я бы остался у Хана на службе на любых его условиях, и мой бесценный талант не пропал бы даром, – он усмехнулся, – Не обошлось, правда, и без шантажа. Я сказал, что, если мы не договоримся, я буду сопротивляться и сделаю все, чтобы нанести деревне ксэ максимальный урон, а все уже могли убедиться, что моя чакра достаточно разрушительна. Я не получал за службу денег, только необходимое снабжение, и не имел права покидать пределы деревни по любым причинам, кроме служебных. Время на выполнение миссий мне всегда строго определяется, и за каждую лишнюю минуту я должен отчитываться. К деревне Ту мне вообще запрещается приближаться, любая переписка тоже запрещена. Короче говоря, я нахожусь, фактически, под арестом. Жизнь у меня, правда, поинтереснее тюремной, да и по службе могу продвигаться. Мог, вернее, теперь уже и продвигаться некуда. Я ни разу не преступил закон за эти годы и не завалил ни одной миссии, Инг, за это мне и сделали такое одолжение, пустили сюда. Единственное, что я себе позволял – становился порой лисом и ночью воровал у крестьян кур, просто ради развлечения.

– Наверное, своим тебя там долго не признавали?

– Не сказал бы, в этом смысле все сложилось неплохо. Старый Хан несколько раз посылал меня на задания как смертника, но я возвращался, что бы он там ни придумал. Скучно ему стало, никакого разнообразия со мной, вот и перестал. Постепенно все наладилось, мне даже дали группу учеников. Но, Инг, я ждал всегда только того дня, когда смогу вернуться.

Инг ни на секунду не отводил от Эльхеса взгляд. В его сердце скопился сгусток чакры. Он видел тревожную душу Эльхеса на дне его веселых ярко-голубых, как у Алекса, глаз. Долго Инг не мог вытянуть из себя ни слова, и Эльхес тоже не мог продолжать. Ему хотелось докурить свою самокрутку канны, которая с ночи оставалась в кармане куртки, но он не стал бы делать этого при Инге.

– Я хочу знать, что ты сотворил тогда.

– Слушай, – легко согласился Эльхес, – Было это осенью, как сейчас. Нас с Ольгердом послали на миссию. Кстати, может быть, ты учился с его сыном, он родился за несколько месяцев до тебя. Знаешь кого-нибудь из клана Дард?

– Знаю, Макс Дард. У него еще были брат и сестра, – тяжело ответил Инг.

– Да, точно, Макс был третьим сыном Ольгерда и Фанни. Из-за этой Фанни все и случилось. Вот запомни, что вообще во всем на свете виноваты женщины!

Эльхес ерничал, чтобы не дать развиться мрачным мыслям Инга, а заодно и дать себе разрядку перед непростым рассказом. Но веселая нотка быстро затихла в его голосе. Он снова подумал о недокуренной самокрутке и отдернул руку от кармана.

Ольгерд учился с Николасом на профиле меча огненного направления, а Эльхес со времен академии был другом Фанни, которая стала женой Ольгерда. Оба брата-Сефида были вхожи в их дом даже спустя много лет после окончания учебы. Но, когда их старшему сыну Айрану исполнилось семь, мальчику показалось, что Эльхес излишне любезен с его матерью, и он довольно резко указал частому гостю на дверь. Ольгерд, якобы шутя, поддержал сына, и Эльхес, не желая вносить в их семью разлад, навсегда покинул их дом.

Через несколько дней Эльхеса отправили на миссию-диверсию в Западное Ханство, с которым тогда шла война. Он вошел в команду из пятерых сихэ, командиром которой был назначен Ольгерд, единственный Секацу из них. В течение недели работа шла грамотно и успешно. Но ошибка одного из них привела к тому, что точка сбора диверсионной группы была обнаружена, и все пятеро были атакованы из засады. После кратковременной схватки, им удалось бежать, и началось преследование. На помощь сихэ Западного Ханства, по предположению Ольгерда, выслали подкрепление, чтобы окружить диверсантов.

– Двое наших были ранены, – продолжал Эльхес, – Я был тигром и вез на спине одного. Когда мы значительно оторвались, Ольгерд приказал разделиться по двое и продолжать движение, а сам он собирался задержать преследователей. Всем казалось, что он идет на бессмысленную жертву. Только я знал, что Ольгерд недавно стал темным, поэтому и считал себя всемогущим.

– Всем почему-то кажется, что темная чакра это невероятно круто, – сказал Инг.

– Вот и я о том же. При этом он не хотел, чтобы кто-то еще узнал, что он Шеган, а к его семье потом относились бы предвзято.

– И что ты сделал?

– Отказался подчиняться.

– И правильно сделал!

– Ольгерд бы, может быть, и согласился, но за мной взбунтовалась вся команда. В пылу я обо всем проговорился: мол, какая разница, темный ты или нет, если мы станем героями. Тут Марку стало хуже, его нужно было спасать, Ольгерд повторил приказ уходить всем, кроме меня. Когда команда была уже далеко, он принял облик Шегана и напал на меня. Драка была на смерть, я сразу понял. Он меня ненавидел. И я думаю, не только за то, что я проговорился, и даже не только за Фанни. Дело было в том, что я усомнился в его силе. У нас как-то был разговор о темной чакре, я был категорически против, чтобы он становился Шеганом, но он в голову вбил себе, что ничем земным не сможет заменить Тьму и технику Хосуто Соу.

– А у него был на ладони этот узор, Хосуто Соу?

– Да, он его себе успел вырезать, но применить не смог, я отрубил ему кисть руки. Наша схватка была очень короткой. Я даже успел догнать отряд. Чудом мы вернулись домой.

– Выглядит это, как будто Ольгерд тебе в чем-то завидовал.

– Скорее всего, так и было. Слишком мне все легко давалось. Может быть, он потому и карьеру так старался делать, и темным стал. Не хочу хвастаться, но я один из своего потока освоил чакру Ветра. Да и вообще, мои природные чакры были не слабее его темной. Вообще вышло так, что эта темная чакра только сыграла мне на руку.

– Значит, твое дело отправили Хану из-за того, что Ольгерд оказался темным?

– Да, именно из-за этого. А тогда быть темным означало быть врагом человечества, все было даже строже, чем сейчас. А раз враг, то и убить его – как бы не преступление, на это я и делал упор. Мерзко себя чувствовал, Ольгерд ведь был моим другом, но линию эту все равно гнул, и не зря. Ребята из моей команды помогли мне и подтвердили, что Ольгерд напал первым.

– А ты не думал просто сбежать от всего этого? Почему ты вернулся в деревню после боя с Ольгердом, а не стал вором? Ведь ты знал, что будет суд.

– У меня было два дня перед судом, когда мне ничего не мешало уйти, но тогда Сольвейг должна была бы оставить тебя у Кеаго.

– Значит, так и есть, я Кеаго? Али говорила мне.

– Кеаго ты только по крови, да и то наполовину. Николас сказал мне, что у тебя темное начало второй ступени, это тебе досталось от матери.

– Да, мне так и объяснили. А Сольвейг это кто?

– Сольвейг Кеаго, сестра нынешнего Кнеса Сатанга и есть твоя мать. Мы договорились, что, когда она родит, оставит ребенка Николасу. Сатанг был против, слишком ценный ты ресурс. Они с Сольвейг ведь из чистой линии, не пришлые сектанты, а настоящие наследники силы Сфорцы. Ты же знаешь, что клан Кеаго основан Сфорцей? Я уверен, что этот пес выбрал тебя и Сольвейг, чтобы заточить Агварэса именно потому, что хотел наказать. С Сатангом этот вопрос мы решили поединком. Он проиграл, и позволил оставить тебя у сихэ. Только Николас был с Сольвейг, когда ты рождался. Конечно, он не смог помешать Сфорце, он тогда еще не был Хараром.

Эльхес замолчал. Инг чувствовал, что этот человек, которого он видит впервые, сейчас вместил в себя целый мир.

– А он сказал тебе, что и сейчас не Харар? Он передал мне эту силу, чтобы я мог победить Агварэса и служить Царице Ягуаров. Я ее люблю, мою Али. Если ты думаешь, что я когда-то был несчастным, то знай, что это не так. Бывало по-всякому, но это ведь у всех так. Один я не был никогда. И, кстати, мы с Максом Дардом, тоже были друзьями, и я тоже чуть не убил его однажды.

Инг стал рассказывать Эльхесу о своей жизни, о дружбе с Алексом, о влюбленности в Селлах, о бое с Максом, о смерти и воскресении Али, о победе над Агварэсом и об обретении силы Харара. Эльхес внимательно слушал и почти все время молчал. Он был счастлив.