Да

– Только сегодня пришла, – тихо ответила девушка.

– Пришла пешком?

– Я загнала лошадь. Весь этот день пришлось идти пешком.

– На тебя напали Кеаго?

– Это было давно.

– Позволь осмотреть шрам.

– С какой стати?

– Это может быть очень опасно, а я умею снимать заклятие Кеаго. Оно постепенно вытягивает твои силы. Если бы печать довели до конца, ты бы скончалась дня за два – три. Но оставлять, как есть, нельзя, так ты легко привлечешь внимание любого Кеаго, который окажется поблизости. Рано или поздно кто-нибудь из них эту печать завершит. Даже если тебе очень повезет, и этого не случится, ты все равно будешь медленно угасать.

– Знаешь, возможно, именно это мне и нужно.

– У тебя наверняка есть причины так считать, но Кеаго мне здесь не нужны.

Она немного помедлила и холодно ответила:

– Шрам иногда сильно кровоточит. Так что ты можешь испачкаться. Шел бы лучше своей дорогой.

– Не упрямься, я не боюсь крови. И платы с тебя брать не собираюсь. Даже если ты предложишь денег, все равно не возьму.

Ей пришлось сдержать улыбку, которая шла в разрез с ее состоянием и была сейчас ей отвратительна.

– Какое тебе дело до того, что случится со мной? Мы ведь даже не знакомы.

– Мне есть дело до всех в этой деревне, потому что сейчас это мой штаб. Может быть, ты пришла именно ко мне?

– Вряд ли к тебе. Хотя, кто знает. А ты для чего-то собираешь здесь людей? – спросила она, но тут же добавила: – Не отвечай, это не важно, – и отвернулась.

– Ты ведь из деревни Ту?

Взгляд девушки стал острым и опасливым.

– Я тоже там родился, – спокойно продолжал он, – Меня зовут Айран Дард.

– Да, помню твое имя, – проговорила она, внимательно глядя на него, – Ты старший брат Максима. Это из-за тебя он сошел с ума.

– Точно, это я… А тебя как зовут?

– Селлах Реттер.

– Хорошо, Селлах, давай я займусь твоей печатью, ты можешь пригодиться мне живой. А мертвой – вряд ли.

– Я могу тебе пригодиться? – спросила она и убрала за ухо волосы, позволяя ему осмотреть шрам на щеке.

– Сначала я тебя вылечу, а потом посмотрим, как ты стреляешь. Мне нужен очень меткий арбалетчик. Есть у меня одна задумка, где все учтено до мелочей, только стрелка не хватает. Оставим пока эту тему, сейчас тебе будет не до деловых разговоров.

– Будет больно?

– Думаю, будет. Люди из твоего клана чувствительны к темной чакре. А мне придется именно темной выжигать тебе печать, – Айран присел рядом с ней и уже концентрировал энергию на кончике пальца.

– Это потому, что у меня сильное светлое?

Дард приступил к своей хирургической работе. Селлах захотелось вскрикнуть, но она только сжала руки в кулаки.

– Скорее всего, твое светлое второго уровня, с крыльями, должно быть красивое. Ты с ним никогда не общалась?

– Нет. И не стану, – сдавленно прошептала она, – Мне не нужен Свет. Откуда у тебя темная чакра?

– Даже не думай о ней, это не для тебя. Только что ведь говорили о твоем светлом начале. Ты и умереть можешь, если попытаешься стать Шеганом. А если и выживешь, каждое использование темной чакры будет очень дорого даваться. Я уж не говорю про расшатанную психику и загубленное здоровье.

Айран подумал о Максиме. Его, тоже носителя светлого начала второй ступени, ждало все, от чего Селлах, возможно, удастся уберечь. Как же Лина ошиблась, сделав Макса Шеганом! Почему она допустила, чтобы он стал хозяином Мешер? Впрочем, кто из них троих в этой истории лучше?

– Скажи, Айран, какое для тебя имеет значение жизнь?

Селлах уже понемногу привыкла к боли и говорила спокойнее. У нее кружилась голова. Айран продолжал аккуратно выжигать печать Кеаго.

– Моя жизнь или жизнь вообще? – спросил он.

– Вообще, само существование.

– Жизнь, скорее всего, бессмысленна, как таковая. Хотя я не исключаю, что в бытие есть определенный замысел, потому что мне наш мир кажется единой системой, которая стремится к гармонии. Но даже если заложенный порядок – это только результат совпадения множества факторов, даже если наше существование бессмысленно, это не означает, что с человека снимается ответственность за наполнение смыслом собственной жизни. Понимаешь, о чем я говорю? Мы не можем отвечать за все мироздание, но держим в руках свою судьбу. И мы можем, мы обязаны сделать свою жизнь и жизнь вокруг себя лучше. В наших силах поступками и результатом труда оправдать свое существование, вне зависимости от того, наполнено ли оно смыслом изначально.

– Сделать жизнь лучше? – невнятно повторила Селлах, – Зачем?

Она то ли была так поражена ходом мысли Айрана, то ли уже не справлялась с воздействием его темной чакры, потому было заметно, что ей становится сложно осознавать происходящее.

– Если ты почувствуешь, что теряешь сознание, не бойся, я позабочусь о тебе.

Эти слова заставили Селлах собраться и снова сжать кулаки. Она смотрела на свои руки и вспоминала, как крепко раньше держались за руки они с Ингом.

Ей было неизвестно, как проходят занятия Инга с Николасом. Нельзя было предсказать, какой результат дадут попытки укротить Древнего Демона, заточенного в человеке, который принял светлую чакру высшей ступени, поэтому программа тренировок была засекречена. Не зная причин, Селлах трактовала ситуацию по-своему: усталость Инга выглядела нежеланием поддерживать контакт, секретность тренировок – намеком, что ей следует искать себе другого наставника. Николас, конечно, не оставил ее без объяснений, но они мало стоили для Селлах, когда ее обуревали отчаяние и обида.

Она продолжала свои одиночные тренировки, стараясь как можно сильнее измотать себя. Каждый день был наполнен для нее только самоистязанием и преодолением новых границ собственных возможностей. Но настал такой момент, что без подсказки старшего товарища, ей уже невозможно было сдвинуться с места. Она вдруг ощутила потребность уйти: куда и зачем, не имеет значения. Тогда она взяла лошадь и наугад отправилась на юго-восток от деревни Ту. Так Селлах оказалась в деревне Эр.

Айран закончил работу.

– Все, ты спасена, – нарочито серьезно сказал он.

– Спасибо, – с трудом проговорила Селлах побледневшими губами.

– Дело к ночи. Где думаешь ночевать?

Она не ответила. Сон был ей необходим, но задуматься об этом она сейчас была не способна.