Да

– Ты его не любишь?

– Я не знаю, это ли называют любовью, Эльхес.

– Ты готова умереть за него?

– Да! – сразу ответила она.

– Тебе бывает с ним так хорошо, что кажется, сердце сейчас остановится?

– Бывает.

– Доверяешь ему?

– Не во всем, пожалуй.

– Чувствуешь себя счастливой?

– Нет.

– Ты просто до сих пор не веришь, что можешь себе это позволить. Сходи-ка за ним, что-то он долго копается.

Нацхи Най дочитал протокол допроса одного из бывших сихэ, закрыл папку с его личным делом и потер виски. Мало кто из уцелевших воров утаил свое имя, большинство даже активно сотрудничало со следователями. В живых осталось не более сотни человек, и эта сотня, как отметил Эльхес, отличалась своим интеллектуальным уровнем, воспитанием и воинским мастерством. Это был элитный отряд, сбереженный для финального акта стратегии, который так и не был разыгран. Или же расчет был таков, что он разыгрывается прямо сейчас. У Хана были предположения на этот счет.

Нацхи отодвинул кипу бумаг и лег на стол. Догадки были и по поводу истинных причин бунта: он понимал, что штурм деревни ксэ был необходим в первую очередь как средство привлечения внимания к проблеме кастовости. Лидер восстания, Айран Дард, пытался применить на Хане технику иллюзии, но никто не заметил этого. Нацхи позволил ему проникнуть в свое сознание исключительно для того, чтобы понять цели воров. Во внушении Айрана не было ничего, кроме необходимости пересмотра действующей системы, лишающей людей свободы выбора. Знал ли Айран, что Нацхи легко заблокирует воздействие его техники и сумеет прочитать послание, не подвергаясь воздействию? А если знал или мог предположить, то почему Хана попытались убить – был ли последний выстрел запланирован? Одно Нацхи знал точно: произошло нечто большее, чем бунт. Не нужно было изучать результаты допросов и долго размышлять над трудно объяснимой тактикой ведения боя – Хану, умевшему читать людские сердца, было достаточно посмотреть в глаза Айрану. Он хорошо запомнил эти глаза печального мудреца, познавшего отчаяние и истину, Тьму и Свет, наполненные силой и спокойствием.

Его размышления прервало появление Хелен. Нацхи встряхнул головой, чтобы прийти в себя.

– Уже собрались? – спросил он, поднимаясь из-за стола.

– Да, мы готовы, – ответила она.

Ей стоило некоторых усилий держать не слишком формальный тон и не дополнять сказанное обращением «господин». Нацхи чувствовал это. Он подошел к Хелен и поцеловал ее руку. Она опустила взгляд, не смея посмотреть в его миндалевидные глаза чистого серого цвета, словно составленные из осколков стекла. Она была не из робкого десятка, но прямо смотреть на него не могла.

Нацхи и Хелен спустились к Эльхесу под его манерные аплодисменты.

– Я думал, мхом порасту! Нужно было самому за вами идти, господин. Из-за Хелен вы, наверное, задержались еще дольше!

– Придержи язык, – беззлобно ответил Хан, имея при этом почти виноватый вид.

Он протянул вперед руку, и оба воина положили ладони поверх его. С помощью техники Хантай-Ни Нацхи перенес их в деревню Эр.

С первого же взгляда было понятно, что прибыли они не зря. На покосившийся забор облокотился совершенно пьяный постовой с бутылкой в руке. Гости прошли прямо перед ним незамеченными. Деревня пришла в упадок после того, как восстание забрало ее основные силы. В очередной раз Нацхи подумал, что «революция» Айрана – мобилизация всех маргинальных групп населения, – оказала Ханству неоценимую услугу. Здесь царило уныние, деревня утратила свою энергию. Прежде, чем посылать сюда людей для восстановления хозяйства и аппарата управления, необходимо было вычистить общую ауру деревни и заново наполнить ее жизненной силой.

Любое поселение воинов опутано невидимым клубком нитей чакры, сформированным благодаря долгому сожительству духовно сильных людей. Когда воин отрекается от своей деревни, его связь с деревней постепенно ослабевает. Эти связи Хан ощущал настолько остро, как если бы видел своими глазами те самые нити, распространяющиеся от деревень и взаимосвязанные с внутренней сетью каналов чакры человека.

Нацхи снял белый плащ, пояс и рубашку и отдал Хелен. Хан остался с оголенным торсом, на котором был вытатуирован олень с ветвистыми рогами, расходящимися по груди к плечам. Он обнажил меч из металла почти белого цвета и вонзил его глубоко в землю, послав в него светлую чакру. За его спиной распахнулись шесть белых крыльев, и возник сияющий полупрозрачный образ белого оленя – небесного покровителя клана Най. От меча пошел поток Света невероятной силы. Он, словно река в дельте, разбился на множество пучков энергии, которые с гудением и свистом подбирались к каждому дому и проникали внутрь. На несколько минут все вокруг охватил восхитительный сияющий вихрь. Утихнув, он не оставил после себя ни следа – никто не заметил случившегося, кроме ксэ. Деревня продолжала жить своей жизнью, но ее сердце теперь забилось в здоровом ритме.

Под напором чакры Нацхи был вынужден припасть на колено перед своим мечом. Опираясь на рукоять, он поднялся и убрал оружие в резные ножны. Ветер растрепал его волосы, и он расплел собранную на затылке сложную косичку, так что длинные черные пряди закрыли выбритые виски и уши. Хелен принесла ему одежду и заглянула в глаза. Он еще был пропитан той невообразимой силой, превосходящей человеческие возможности, проводником которой только что был, и Хелен стало не по себе от этого.

– Очень красиво было, господин Хан! Феерия! – проговорил Эльхес нараспев, – Только не забудьте одеться, замерзнете!

Им предстояло побывать в одном из домов, указанном несколькими ворами как штаб Айрана. Они без труда нашли нужное строение и постучали. Ката к этому времени уже вернулась домой, нарушив запрет Айрана – она не могла спокойно оставаться в убежище, зная, что здесь ему может понадобиться помощь, конечно, забыв о том, что может причинить больше вреда, чем пользы. Она почти сразу распахнула дверь, и с разбегу запрыгнула на Хана, обхватив его ногами. Эльхес сзади придержал отступившего на шаг господина.

– Что вы себе позволяете?! – воскликнула Хелен.

Тут только хозяйка дома осознала, что накинулась совсем не на того, кого так ждала. Она сразу же отстранилась от Нацхи, очень смущенная и покрасневшая.

– А, вы не Айран… – тихо проговорила она.

– Нет, не Айран, – ответил Нацхи.

Хелен с негодованием смотрела на Кату, с трудом сдерживая порицание. Эльхес посмеивался в сторону.

– Проходите уж, – вздохнула Ката, не обращая на это внимания.

Хелен пропустила Нацхи вперед – на службе она придерживалась такого порядка. Эльхес остался на улице.

– Я подымлю немного, – сказал он.

Нацхи одобрительно кивнул ему и прошел в гостиную за Катой.

– Курить очень вредно, – пробормотала она, – Садитесь, пожалуйста. Вы же по поводу комнаты?

– По поводу комнаты? Вы думаете, мы пришли договариваться о временном жилье?! – переспросила Хелен уже почти со злостью.

– А разве нет? – удивилась Ката.

Хелен тяжело вздохнула. Нацхи коснулся ее руки кончиками пальцев.

– Как вас зовут? – спросил он.

– Ката Мэхила.

– Очень приятно. А меня – Нацхи Най.

– Ах, это вы Нацхи! Так вас не убили?

– Абсолютно уверен, что не убили.

– А вы не знаете, Айран жив?

– Мои люди не смогли лишить его жизни.

– Это хорошо, значит, жив, – улыбнулась она.

– Не могу дать гарантии.

– А что с ним будет?! Вы ведь тоже его ищите?!