На третий взгляд, или Написанному верить!

Когда меня припирают к стенке, я обычно сразу сдаюсь, причём без всякого сопротивления. Какой смысл что-то доказывать? Ведь чем больше оправдываешься, тем меньше тебе верят. В такой ситуации наилучший выход – это перевести разговор на собеседника. И пускай он сам выкручивается и что-то объясняет. Именно так я и поступила, умело направив разговор в нужное мне русло.

–– Но раньше вы вроде не были волшебником? – спросила я с самым невинным видом. – Или я ошибаюсь, Борис Михайлович?

–– Я всегда им был, но только совсем недавно узнал об этом, – с удовольствием заглотил наживку наш радушный хозяин. – Волшебниками, как и поэтами, рождаются, а не становятся.

–– А как вы узнали об этом? При каких обстоятельствах? – заторопилась я, испугавшись, что мой «премудрый пескарь» уплывёт от меня в философские глубины.

Но он и не пытался сорваться с крючка:

–– При самых что ни на есть обыденных: мне сказали об этом во сне.

–– И вы вот так сразу поверили?

–– Не сразу. Ведь я по своей природе человек крайне недоверчивый и во всём должен убедиться самолично. – В его голосе чувствовалась решимость пойти до конца.

Затаив дыхание, мы с Игорёшей уставились на Бориса Михайловича, ожидая захватывающих подробностей, которые могли бы пролить свет на всю эту таинственную историю превращения обыкновенного пенсионера без вредных привычек, с заурядной внешностью и посредственными способностями в волшебника с открытым третьим глазом и необыкновенным чудо-горшком в придачу.

–– Понимаю, что вы ждёте доказательств. Извольте: их есть у меня, как говорят в Одессе.

Борис Михайлович широким хозяйским жестом распахнул холодильник и, заглянув внутрь, вытащил оттуда обычное куриное яйцо с налипшим на нём пёрышком. Спрятав его между ладонями, он поднёс их к губам и дунул в отверстие между пальцами. Затем положил яйцо на середину стола и, знаком попросив нас молчать, удовлетворённо откинулся на спинку стула.

Дальше произошло нечто удивительное. На наших глазах скорлупа сначала стала трескаться, потом с острого конца в ней появилось небольшое отверстие, и из него высунул сморщенную подслеповатую головку с редкими влажными перышками настоящий живой цыплёнок.

Первым нарушил молчание Игорёша.

–– Вы здесь, оказывается, ещё и разведением кур занимаетесь, – насмешливо заметил он, взглядом приглашая меня принять участие в шоу по развенчанию самозваного волшебника-шарлатана. – Такие «чудеса» регулярно происходят на любой птицеферме, причём носят массовый характер. У вас что, инкубатор в холодильнике?

Борис Михайлович нисколько не обиделся, даже напротив, развеселился.

–– Не убедил? Ищете подвох? – понимающе захихикал он. – В таком случае, продолжим. Среди съестных припасов, которые вы привезли с собой, найдётся одно яичко?

–– Конечно, найдётся, – вскочил со стула Игорёша. – Но только сваренное вкрутую. Идёт? Ведь, согласитесь, для настоящего волшебника это всё равно.

–– Понимаю: вы решили усложнить задачу. Что ж, это ваше право. Согласен на варёное, – махнул рукой Борис Михайлович. – Тем более что всё дело в волшебнике, а вовсе не в яйце. Давайте его сюда.

В пакете, который собирала мама, оказалось полдюжины яиц, сваренных вкрутую.

Вся процедура с одним из них повторилась в той же самой последовательности. Только на этот раз из яйца вылупился не жёлтый птенец, а чёрненький.

Игорёша помрачнел и вдавился в стул. Его мировоззрение учёного, вооружённого самыми что ни на есть передовыми научными взглядами, сформировавшееся под влиянием эволюционной теории Дарвина, треснуло и рассыпалось, как хрупкая яичная скорлупа. И приложил к этому руку не признанный гений планетарного масштаба, а какой-то никому не известный съехавший с катушек старикан из деревни Топтыгино. С этим Игорёша никак не мог смириться.

–– Возьмите ещё одно яйцо, – потребовал он дрожащим голосом.

После третьей попытки, увенчавшейся счастливым появлением на свет ещё одного представителя куриных, Игорёша окончательно обмяк и, сняв запотевшие очки, сдался на милость победителя.

–– Как вы это делаете? – с трудом выдавил он, умоляюще глядя на сияющего Бориса Михайловича.

–– Честно? – сощурился тот.

–– Честно… – чуть слышно прошептал поверженный учёный.

–– А я и сам не знаю. Просто в моём сознании возникает полная убеждённость, что у меня получится. Вот и всё.

–– Чересчур просто, – усмехнулся Игорёша.

–– Ох уж эта наша привычка всё усложнять! – покачал головой Борис Михайлович. – А раз сложно, значит, невозможно. Вполне убедительная причина, чтобы даже не пытаться.

–– Не требуйте от меня слишком многого. Я ещё и это не переварил, – взмолился Игорёша.

–– Не буду, не буду. Давайте-ка лучше попьём чайку с мятой, – засуетился Борис Михайлович. – Вот только цыплят соседке отнесу. Они хоть и появились на свет посредством волшебства, но есть хотят точно так же, как те, что вылупились самым естественным образом. А вы, любезная Августа Яковлевна, побудьте хозяйкой в моё отсутствие. Чувствуйте себя как дома.

–– Но не забывайте, что вы в гостях, – продолжил последнюю фразу Бориса Михайловича Игорёша, как только тот вышел. – Может, воспользуемся отсутствием хозяина и дадим дёру, подальше от всех этих заморочек? А, Гуть?

–– Но ведь ты с самого начала знал… – начала я возмущённую тираду.

–– Знать-то знал, – не дал мне закончить Игорёша, – но я и представить себе не мог, что он будет демонстрировать нам все эти фокусы. Я думал, что мы имеем дело с обыкновенным психом, а не с… – Он растерянно умолк, судорожно подыскивая нужное слово.

–– Настоящим волшебником, – насмешливо подсказала я.

–– Ты что, поверила?! – опешил Игорёша. – Кстати, на каких волшебников он тут полупрозрачно намекал?

–– Ты уверен, что действительно хочешь это узнать? – ехидно сощурившись, переспросила я.

–– Но только не сейчас, – поспешно ретировался Игорёша.

«То-то же, – мстительно подумала я. – Ты, мой незадачливый скептик, ещё после злосчастных цыплят не оклемался, а уже жаждешь новых потрясений на свою бедную голову. Будет с тебя на сегодня».

–– Мы не можем вернуться, не выяснив всё до конца. Что мы скажем маме и Регине Наумовне?

Игорёша окончательно пал духом:

–– Зря я ввязался в эту историю. С самого начала она показалась мне подозрительной. Теперь же совершенно очевидно, что нас просто умышленно ввели в заблуждение, а попросту говоря – одурачили.

–– И кто же, позволь узнать? – язвительно спросила я, догадываясь, в кого он метит.

–– Регина, разумеется. Эта коварная особа действовала либо в одиночку, расчётливо манипулируя твоей мамой (тогда Виолетта Евгеньевна такая же невинная жертва затеянной ею интриги, как и мы), либо… в преступном сговоре с твоей мамой (тогда мы с тобой – лишь безмозглые шахматные фигуры в разыгрываемой ими партии против Бориса Михайловича)!

–– А тебе в твою гениальную голову не приходило, что возможен и третий, не предусмотренный тобою вариант: они обе (такие непреклонные и уверенные в своей правоте) оказались жертвами их собственного взгляда на мир и поэтому были просто обречены увидеть то, что увидели? Даже нам трудно адекватно оценить происходящее, чего уж говорить о маме с Региной!

–– Ну не знаю, – хмуро буркнул Игорёша, уже без прежней запальчивости в голосе.

Ура! Кажется, мне, конечно, не без помощи Бориса Михайловича, удалось-таки посеять в нём зерно сомнения, которое уже начало потихоньку прорастать. Теперь мой совестливый муж был настроен не так решительно.

–– И что ты предлагаешь? – уныло спросил он.

–– Прежде всего – составить своё собственное мнение о том, что здесь происходит. Тебе самому это не интересно? Разве ты не учёный?

–– Именно учёный! Серьёзный ученый! Учёный-естествоиспытатель с докторской степенью, между прочим, создавший новое направление в своей научной области, а не какой-нибудь шарлатан-самоучка! – завопил покрасневший от возбуждения Игорёша. – Я в псевдонаучном балагане участвовать не намерен!