На третий взгляд, или Написанному верить!

Так, так. Ишь, как разошёлся! Это хороший знак: выходит, зерно сомнения уже успело превратиться в ветвистое дерево с гигантской кроной.

–– Надо полагать, что шарлатан-самоучка – это я? – услышали мы совсем рядом смешливую хрипотцу Бориса Михайловича. – Хе-хе-хе-е…

Признаюсь, мы оба (как два клоуна на манеже) стали глупо таращить глаза и растерянно вертеть головами в самых разных направлениях, пытаясь отыскать обладателя хрипотцы, но… тщетно. На веранде никого не было. В комнате тоже. А смех между тем продолжался, всё больше накаляя обстановку.

Первым, разумеется, не выдержал Игорёша:

–– Что за фокусы? Где вы, Борис Михайлович?

–– Так вы называете это фокусами? Забавно… – насмешливо отозвался наш невидимый собеседник. – Но ведь любой фокус можно объяснить, не так ли? Может, попробуете? Ведь вам так хочется разоблачить меня.

–– Боже упаси! – замахал руками Игорёша. – Просто я чувствую себя неким подопытным экземпляром, а это, согласитесь, не очень комфортно. Кроме того, человека пугает всё необъяснимое.

–– Вас как учёного любой факт, требующий объяснения, должен радовать, а не пугать. Ведь для вас открывается уникальная возможность провести научное исследование. А самый простой и безопасный путь – благоразумно проигнорировать то, что обывательскому уму представляется невозможным. Так поступает большинство. Я называю это симптомом куропаточной болезни.

–– Куропатковой, – машинально исправила я.

–– К-куропаточьей? – растерянно переспросил Игорёша, с нарастающей тревогой шаря взглядом по углам.

–– Куропатковой, – тупо повторила я, оставаясь законченной «филологиней», как выразился бы Жэка, даже в самых форс-мажорных обстоятельствах.

–– Да не смотрите вы по сторонам, – расстроенно заметил Борис Михайлович. – Я сижу там, где сидел, прямо напротив вас.

–– А как вы можете это доказать?

–– Я ничего не собираюсь доказывать. Но вы можете убедиться в этом сами, на ощупь. Ну же, смелее!

Секунду помедлив, Игорёша вытянул дрожащую руку и тут же с душераздирающим криком отдёрнул её, отпрянув назад и с громким стуком опрокинув стоящий рядом стул. Хорошо, что не стол.

–– Ну как, убедились? – залился счастливым смехом торжествующий Борис Михайлович.

Вместо ответа Игорёша лишь судорожно дёрнулся и громко икнул.

Я подумала, что самое время разрядить обстановку и заодно спасти изрядно пострадавшее самолюбие моего благоверного. По-моему, крепкое и надёжное судно, на котором он всю свою жизнь добросовестно прослужил капитаном, со всем своим ценным грузом благополучно шло ко дну, а брошенный на произвол судьбы славный экипаж, привыкший к жесточайшей муштре и палочной дисциплине, в панике метался по палубе, не зная, что предпринять.

Мой внутренний голос подсказал мне вести себя как ни в чём не бывало. Так проще сохранять контроль над нестандартной ситуацией, чтобы при случае воспользоваться возможным промахом субъекта, который её создал.

–– Борис Михайлович, а что такое «куропатковая болезнь»? – спросила я с самым невинным видом, обращаясь к тому самому месту, где по моим предположениям должна была находиться физиономия нашего злого гения.

–– Вы никогда не слышали о том, что куропатки в случае неожиданной опасности прячут голову в песок, наивно выставляя напоказ остальные части своих аппетитных тушек? Если на отрицательные внешние раздражители таким вот комичным образом пытается реагировать представитель гомо сапиенс, есть все основания полагать, что у него начался приступ этой самой болезни. Вообще, в той или иной степени ею поражено всё человечество.

–– Так вы действовали нам во благо, как психотерапевт, руководствуясь страстным желанием исцелить нас даже против нашей воли? – с кривой ухмылкой сострила я.

–– Или довести до сумасшествия для нашей же пользы, – обиженно дополнил меня Игорёша, ещё не успев оправиться от «щадящей терапии» доброго доктора Лектора.

–– Мне просто захотелось чуточку пошалить, – немного сконфуженно объяснил свой волшебный аттракцион Борис Михайлович. – Откровенно говоря, я не рассчитывал на такое забавное представление.

–– В таком случае пора опустить занавес: почтеннейшая публика порядком утомилась от ваших детских забав, – недовольно проворчал Игорёша. – Тем более что мы, как вы уже, вероятно, догадались, не слишком большие любители экстрима.

По веранде пробежала какая-то тень, потом меня на секунду ослепила голубоватая вспышка света. Я невольно зажмурилась, даже не успев ничего сообразить. В следующее мгновение за столом слева от меня уже сидел, как ни в чём не бывало, довольный и улыбающийся Борис Михайлович. Ему определённо удалось впечатлить и скептически настроенного, но, как оказалось, весьма впечатлительного профессора, и его не столь впечатлительную, но, как выяснилось, достаточно эмоциональную жену.

–– Вы всё ещё считаете меня шарлатаном? – лукаво спросил он.

–– Какой вы, однако, злопамятный! – не выдержал Игорёша.

–– И вовсе я не злопамятный, – невозмутимо возразил Борис Михайлович. – Но вам должно быть не хуже, чем мне, известно, как обидно слышать несправедливые упрёки. Тем более от компетентных людей, – он хитро покосился в мою сторону.

–– А что это за намёки в адрес моей жены, причём не в первый раз? – взвился Игорёша. – Я требую внятных объяснений!

–– Вы можете требовать объяснений от вашей жены, но никак не от меня, – с прежней невозмутимостью отозвался Борис Михайлович. – Так-то вот, мой друг.

В воздухе запахло конфликтом, и я поспешила вмешаться:

–– Борис Михайлович, вы явно преувеличиваете мою компетентность в области сверхъестественного. Просто, в отличие от моего мужа, сталкиваясь с неизвестным, я могу обходиться без объяснений. Вовсе необязательно знать устройство телевизора, чтобы пользоваться им в своё удовольствие.

–– Именно это я и имел в виду, – одобрительно заметил Борис Михайлович. – Но вы ловко увели разговор в сторону от интересующей меня темы.

Неуёмный кудесник явно не оценил моего пацифистского настроя. И чтобы избежать приближающегося столкновения с непредсказуемым магом, мне во что бы то ни стало нужно было опередить заводного Игорёшу. Я вспомнила Натусю с её любимым приёмчиком и решила сделать ставку на неожиданность.

–– Борис Михайлович, хотите тест на засыпку?

–– Ч-что? Какой тест?

Ого! Наш всезнающий мэтр, кажется, растерялся!

–– Он покажет вашу способность… или неспособность выходить за пределы типового мышления, – с наигранной небрежностью объяснила я.

–– Не всё же вам проводить свои оккультные эксперименты, испытывая на прочность наши нервы, – ввернул-таки мстительный Игорёша.

–– А вы планировали меня сделать объектом ваших научных экспериментов? – с милой улыбкой парировал Борис Михайлович. – Для этого сюда и прикатили по наущению моей бдительной жёнушки и вашей расторопной тёщеньки? Я ведь вас сразу раскусил, господа «засланцы»!

–– Нас вполне извиняет тот факт, что мы действовали из лучших побуждений, – начал сбивчиво оправдываться Игорёша. – К тому же нас самым бессовестным образом дезинформировали. А вообще, мы собирались ограничиться наблюдением… и беспристрастной оценкой происходящего. Только и всего.

Впечатлённый чистосердечным признанием Игорёши, Борис Михайлович был готов пойти на мировую, и я поспешила воспользоваться секундной паузой, чтобы закрепить достигнутый успех:

–– Так как насчёт теста?

–– Валяйте, – примирительно махнул рукой отходчивый Борис Михайлович.

–– Тогда слушайте. Рано утром в лесу, недалеко от шоссе, был найден труп хорошо одетого мужчины средних лет. При осмотре на месте происшествия на теле покойного не было обнаружено никаких повреждений. Рядом с трупом лежал заряженный фотоаппарат. Бумажник, мобильный телефон, дорогие наручные часы и другие ценные вещи находились при нём в целости и сохранности. На обочине дороги, примерно в пятнадцати метрах от тела, стоял его автомобиль с оставленными внутри ключами. Дело было зимой, и на снегу отпечатались следы обуви только этого мужчины, ведущие от машины в сторону леса. Как наступила смерть этого абсолютно здорового и совершенно трезвого человека?

Борис Михайлович сосредоточенно заморгал глазами.

–– А того, что вы сообщили достаточно, чтобы ответить на ваш вопрос?

–– Разумеется. В этом вся фишка, – улыбнулась я.

Расстроенно хмыкнув, Борис Михайлович по-птичьи нахохлился. Выглядел он довольно кисло, если не сказать – тухло.