Песнь скитаний

– Не похоже на княжича?

– О помощи он просил бы только в крайнем случае.

Переяслава взяла племянницу за руку и спросила:

– Так что же тебя пугает больше всего?

Задумавшись, девушка не сразу ответила:

– Я не хочу покидать дом. Но и оставить без внимания призыв о помощи тоже не могу. Я чувствую, что если уеду, предам тебя и свой народ…

– Влада! – воскликнула княгиня. – Мудрый правитель всегда помогает союзникам, если те попали в беду. А если он ещё и близкий по духу человек, то и раздумывать не над чем. Уезжая, ты не предаешь никого. А вот оставшись, ты сделаешь в первую очередь хуже себе.

– Почему?

– Потому что не последовала за голосом и сердца, и разума.

Влада задумалась снова. Наконец, она сказала:

– Я хочу ему помочь. Но почему-то боюсь, что не смогу больше вернуться домой.

– Дом – это не место, милая, – покачала головой княгиня. – Дом – это люди рядом с тобой, это состояние в душе. Сюда, в наши края, ты в любой момент сможешь вернуться – мы всегда будем тебя ждать.

От произнесенных слов Владе и правда стало легче. Будто кто-то взял невообразимый груз с её сердца и унес далеко-далеко.

Оттого и принять решение оказалось просто. Она отказалась от сопровождения, прекрасно понимая, что в беде, в которую попал Тамир, помощь стражи окажется бесполезна.

Наутро Влада переоделась в свой старый дорожный костюм, оседлала коня и, пристегнув сумки с самым нужным, встала перед Переяславой. Она вышла проводить девушку, которая как раз крепила за спиной колчан и лук.

– Ты всё взяла? – спросила княгиня, поправляя мех на теплой куртке.

– Да, в этот раз не забыла даже те мелочи, которые собрала по дороге сюда. И свисток, – показав висящий на толстой цепочке костяной предмет, она улыбнулась. – Вдруг да понадобится помощь и мне самой.

– Я буду тебя ждать. Мы все будем, – улыбнувшись, сказала Переяслава, погладив девушку по выбившимся из-под шапки волосам.

– Я знаю, – склонив голову, ответила та.

Вскочив в седло, Влада, не оборачиваясь, вывела коня с княжеского холма. Она ехала по знакомым и уже любимым улицам и слышала со всех сторон пожелания удачи и призывы вернуться целой и невредимой. От такой всеобщей любви и внимания на глаза навернулись слезы.

Смахнув их, девушка уверенно направила лошадь вперед, на дальний юг. Море шумело, словно провожая её, а степь расстилалась перед копытами коня, обещая долгую и непростую дорогу.

Тамир увидел стены родного города издалека. Выехав на пригорок, он оказался прямо перед спуском в степную долину. Далеко расстилалась она, шелестя сухой травой, упираясь на западе в гряду гор. А по краю города текла широкая на равнине и такая причудливо-узкая в горном истоке река.

За всё время пути ни разу не выпадал снег. Ветер сменил направление и стал мягче, но на высотах буквально норовил снести с ног. При подъезде к Драконьему княжеству Тамир стал чаще встречать степные племена, в которых царил культ драконов. Завидев его, они всегда приглашали погостить у них на стойбищах. Для каждого племени это была высокая честь.

Дракон чаще всего проводил ночь в тепле и с утра отправлялся дальше. Но иногда приходилось и на земле спать, разводя небольшой костер. Но чем ближе становился дом, тем больше ему не хотелось там оказаться. Потому под конец пути он ехал по степи очень медленно.

Стоя на последнем пригорке, дракон окидывал взглядом раскинувшийся перед ним город. Его высокие каменные стены стремились в небеса. Отсюда были видны и маленькие лавочки, устроившиеся в одноэтажных глинобитных помещениях с железными крышами, и дома горожан-людей, двухэтажные и выкрашенные в белый цвет, и дома драконов низкого сословия, всё же бывшие побогаче, чем у простых людей. А по центру города стоял выстроенный из камня драконий терем – дом, где родился и вырос Тамир, дом с высоким и широким крыльцом, накрытым чеканным железным навесом, дом, над которым всегда реяли белоснежные флаги с силуэтом летящего дракона. Они и сейчас развевались на ветру, словно зовя его.

Просторный город степняков и драконов нисколько не изменился за те века, что Тамир не был в этих краях. Он всё так же казался пронизанным ветром и готовым в любой момент сняться с места и взлететь в синие небеса. Ворота города напоминали разинутую пасть дракона, захватывающего свой собственный шипастый хвост в зубы. А дозорные башни так походили на выступы хребта зверя, что Тамир в детстве искренне верил в сказки няньки о том, что место для города и правда указал окаменевший здесь предок-дракон незапамятных даже для них самих времен.

Глазами повзрослевшего человека он видел просто город – один из множества степных городов. Глазами прежнего наивного ребенка, ещё не расправлявшего крылья над степью, он видел дом детства и улицы, по которым так часто сбегал к реке за границами поселения.

Возвращаться домой оказалось сложнее, чем он только мог подумать.

За несколько дней до зимнего солнцестояния Тамир подъехал к стенам города. Стража – несколько низкородных драконов – преклонили перед ним колени и вызвались проводить его в терем. Он отказался.

Улицы города пахли точно так, как он запомнил. Толпы жителей передвигались по улицам, торопясь по своим делам. Завидев его, они расступались, пропуская путника вперед. Люди не могли его знать – он покинул эти края ещё задолго до рождения их предков. А драконы склоняли головы и шептали слова приветствия на высоком драконьем.

Древняя каменная дорога, истертая, вся в выбоинах от множества копыт лошадей, скакавших по ней, привела его к стенам терема. Спрыгнув с коня, Тамир передал поводья подоспевшему слуге и, забрав мешок с вещами, направился ко входу.

На крыльце перед ним склонились стражи, признавшие по письму с печатью сына князя. Массивные дубовые двери, которые отец купил в Залесье, до сих пор украшали вход в дом. Когда они распахнулись перед ним, дракон ощутил, как сжалось сердце.

Слуга провел его по коридору с высоким каменным потолком прямиком в тронный зал, минуя другие комнаты, через дорогу для гостей. Ощущать себя чужаком в родном доме было горько, но и радости возвращения он не испытал.

Ещё одна пара дубовых дверей раскрылась перед путником, и дракон в запыленной одежде, с мечом за спиной и мешком через плечо оказался прямо в пышно убранной зале. Высокие колонны из серого камня, привезенного с каменоломен в ближайших горах, подпирали потолок, под которым были прорезаны маленькие квадратные окна. Лучи зимнего тусклого солнца пронизывали помещение, перекрещиваясь на ковровой дорожке, ведущей к трону на возвышении. В боковых нефах выстроились деревянные столы и скамьи для проведения шумных пиров. Сейчас они пустовали, привычно накрытые белыми вышитыми скатертями.

Перед троном стояли двое в местных одеждах воевод. У одного из них были такие же светлые, как у Айсель, волосы, заплетённые в тугую косу. Через плечо он перекинул колчан, а в руках виднелся лук. Голову этого мужчины украшал венец из темного металла, указывавший на его младший статус в семье.

У второго были густые темные кудри, укрывавшие плечи, как полог. Он был крупнее и явно старше первого. В его волосах угнездился стальной венец второго сына, а на поясе крепился тяжелый с виду меч в богато украшенных ножнах.

На звук шагов мужчины обернулись. В по-разному вылепленных лицах виднелось сходство – в узких по-восточному глазах, в темном их цвете, в высоких скулах, иначе вырезанных, чем у Тамира, явно материнских, как у Айсель. Младший брат был мягче и изящнее, но в его глазах сверкал такой пламень, что становилось понятно – характер у него был не сахар. Второй брат казался тяжелее и в чертах лица – жестких, волевых, с широким подбородком и густой бородой. Через левую щеку проходил уродливый шрам, нанесенный когтями другого дракона в бою. Тамир не помнил у него этого отпечатка неудачной битвы, он явно приобрел его уже после отъезда брата.

Тут с трона поднялся отец. Тамир так давно его не видел, что успел позабыть, как он мог подавлять одним только видом. Его глаза – карие с золотом на солнце, как и у сына, – словно пронзили дракона.

– Подойди! – приказал он.

Тамир повиновался. Встав чуть впереди братьев, дракон оказался лицом к лицу с отцом, спустившимся со своего возвышения. Они были одного роста, одинаково сложенные и схожие даже лицом. Только черты сына казались мягче, плавнее благодаря доставшейся от матери изящности.

Князь Бекбулат смерил его взглядом и вздохнув, положил тяжелую руку на плечо сына.

– А я уже думал, что ты опоздаешь, – раздался под сводами залы его громкий голос.

– Я не мог ослушаться тебя, отец, – опустил голову Тамир.

– Ты нашел Айсель?

– Нашел. Но она не пожелала вернуться обратно и улетела, кажется, на восток. Я пытался ей помешать, но только ранил.

– Всё так же без разбору убивает людей?

Он кивнул.

– Что ж, в том нет твоей вины. Её надо было задушить ещё во младенчестве. Но довольно о ней. Я призвал тебя спустя столько лет не просто так, сам понимаешь.

Братья – второй сын Дамир и младший сын Янар – напряглись от слов отца. Словно не видя их реакции и брошенных друг другу взглядов, князь продолжил.

– В день зимнего солнцестояния я прилюдно передам тебе власть как своему наследнику, а сам наконец удалюсь на покой.