На крыльях миражей

– Извини. Ты последнее время не в себе. Мы, с Валеркой Королёвым любим друг друга. Думаю, скоро свадьбу сыграем.

– А Я?

– Чего, ты?

– Это я, я тебя люблю! Это мы с тобой должны пожениться.

– Ну, ты даёшь, Юрец. Я за тобой три года как болонка беспородная бегала, глазки строила, намекала. Только что на себя не положила. Ты друг, замечательный, самый лучший. Мне ни с кем так хорошо не было. Слова о любви не молвил, к сердцу не прижал. Ты о чём, Степашин? Мы с тобой лучшие друзья. Я и Валерке так сказала, чтобы не смел ревновать. Он думал, что мы с тобой… правда дурак? Ты самый порядочный мужчина на свете. Если честно, я мечтала, чтобы… чтобы у нас всё было. Чтобы любовь, семья, дети. Настоящая любовь. Слышишь? Ты сам этого не захотел. Сам. Ты, Юрочка, очень хороший. Самый лучший. Я тебе писать буду. Хочешь, каждый день буду по письму посылать? Да, Юрка, ты самый-самый… если бы не ты… но теперь поздно.

– Значит, друзья? Только так?

– Какой ты глупый, Степашин, – Наташа прижалась к нему, поцеловала в губы, как целуют только любимых. Её глаза наполнились слезами. Валерка стоял рядом, молчал. Он выглядел счастливым, но явно не чувствовал себя победителем. Юрка бесстрастно выдержал поцелуи, потрепал Валерку по плечу. – Счастья вам. И горько, – а потом ушёл.

У него было немного денег. Совсем чуть-чуть. Юрка купил три бутылки вина “Агдам”, дошёл до ближайшей остановки автобуса, где сидели два гражданина неопрятной наружности. Не всё ли равно с кем напиться? Жизнь подошла к логическому завершению. Через несколько дней выдадут сапоги.

Пуля. Она его всё-таки догнала. Даже под землёй.

Пили из горлышка. Закусывали сигаретой. Какая гадость. Не привык Юрка так, не его это развлечение.

Вино быстро свалило с ног. Юрка разделся, аккуратно сложил новый костюмчик, положил под голову, впал в прострацию, представляя себе весёлую свадьбу и большую, на всю оставшуюся жизнь, любовь. Лаковые ботиночки, приобретённые специально для выпускного, Юрка поставил под скамейку и заснул.

Всё, что наметил, о чём мечтал, во сне свершилось. Было замечательно. Юрка спал и смотрел счастливый сон: разудалая хмельная свадьба кричала горько, трое мальчишек теребили его за полы пиджака, дочка лежала на руках.

В это время его мама ехала на автобусе на работу. Сын лежал на остановке раздетый, свернувшись калачиком на голой деревянной скамье в синих сатиновых трусах, которые она сшила собственными руками. Она закричала так, что шофёр просто не мог не остановиться.

– Юрочка, мальчик, что случилось, где твоя одежда?

Сын с трудом открыл один глаз, увидев маму, обрадовался, но попросил не беспокоить. Он очень хотел досмотреть сон до конца. В следующей серии Юрка решится попросить руку и сердце у любимой девушки. Это будет самый счастливый момент его жизни.

Ему снилась Наташа, очаровательная невеста, идущая к нему с распростёртыми руками. Юра никак не мог наглядеться на её грацию, на миниатюрную грудь, на алые губы, пушистую причёску, на выразительные серые глаза, проникающие взглядом прямо в душу, на миниатюрные ладошки, почти детские пальчики.

Тихо-тихо где-то далеко звучала торжественная музыка, всё пространство вокруг обволакивал соблазнительный аромат ночной фиалки. Он её любит, она его тоже… а всё, что происходит на самом деле – лишь искажение пространства, оптическая иллюзия.

Увы, его сон – лишь несовершенная голограмма желанной мечты. Сейчас мама остановит попутную машину, разбудит и отвезёт туда, где совсем другая жизнь, где вокруг простирается море любви, но он в ней лишь равнодушно-безучастный зритель из самых последних рядов.

Зеркальная копия Часть 1

Весна прогонит зиму с крыш -

Финал игры давно известен…

Но, что же ты со мной творишь,

Когда мы вместе!

Лора Катаева

Однояйцовые близнецы Жанна и Бэлла Мартыновичи были неразлучны с момента рождения. Сёстры были похожи как две дождевые капельки, с той лишь разницей, что одна из них, Жанна, появилась на свет значительно раньше, на целых сорок минут.

Мама, Изольда Игоревна, учительница домоводства в общеобразовательной школе, несмотря на педагогическое образование и приличный стаж работы на ниве воспитания, детей не любила, но талантливо играла роли, как идеальной родительницы, так и преподавателя.

Девочки всегда были стильно и чистенько одеты, абсолютно одинаково, с отличием лишь в цветовом оттенке бантов. Шила, вязала и изобретала фасоны нарядов мама с удовольствием. Это было её основной работой и одновременно хобби. Готовила Изольда Игоревна тоже восхитительно, творчески разнообразя меню, постоянно совершенствуя оформление блюд, от чего испытывала эмоциональное и эстетическое наслаждение.

Квартиру Изольда Игоревна содержала в изумительном порядке, выдумывая оригинальные интерьерные модернизации, постоянно обновляя планировку обстановки в комнатах, с изяществом и шиком декорируя пространство эффектными деталями, изготовлению которых посвящала время без остатка.

Накормленные, чистенькие, нарядно одетые девочки, увы и ах, были предоставлены сами себе. С ними никто не играл, не читал им книг, не гулял.

Маме было не до этого. Её романтическую душу терзали обширные творческие планы, идеи и фантазии. Женщина мечтала состояться как личность, быть узнаваемой. Дети, увы, воплощению творческих планов мешали, но это были её девочки, с чем приходилось считаться.

Как только сёстры научились ползать, мама изготовила весьма симпатичную, практичную и функциональную перегородку в дверь, раз и навсегда определившую для них границы и способы возможных коммуникаций, а так же мастерски вписала в пространство развивающий комплекс, с всевозможными физкультурными приспособлениями для физического развития.

Лазить на высоту, висеть и прыгать девочки научились самостоятельно, причём раньше, чем ходить. Весьма опасные и рискованные пируэты родителей не пугали.

Шум, отвлекающий маму от вдохновляющих творческих увлечений, немедленно, бесцеремонно и властно пресекался подзатыльниками с немедленной постановкой в угол. Попытки нарушить границы дозволенных передвижений наказывались изоляцией в ванной с выключенным светом.

Стоило маме насупить брови, принять грозный вид и устрашающе выставить в их направлении указательный палец, как приказ, отданный порой без единого слова, лишь жестами, неукоснительно, почти моментально исполнялся.

Даже на то, чтобы раздеться и лечь в постель, нужно было спрашивать разрешение, причём коротко и чётко выражая просьбу. Пререкаться, комментировать указания, тем более плакать, не дозволялось вовсе.

Такое жёсткое воспитание позволяло Изольде Игоревне работать в школе, не прибегая к услугам детского сада и няни. Сёстры оставались в доме без риска для целостности квартиры, самостоятельно структурировали своё время и не доставляли хлопот.

Дети поминутно высчитывали по большим дизайнерским часам, выполненным мамой в сказочном стиле, время, когда необходимо производить те или иные действия. К её приходу в детской комнате наводилась безукоризненная чистота, гарантирующая Изольде Игоревне заслуженный отдых.

Папу, Виталия Анатольевича, человека свободной профессии, имеющего свою студию, точнее помещение, предоставленное музыкальному коллективу, устраивало подобное семейное мироустройство.

Конфликты в семье возникали лишь по причине недостатка средств, отчего жене приходилось довольно часто брать заказы на разработку дизайнерских нарядов, которые она не воспринимала как творческий процесс, поскольку приходилось идти на поводу у заказчиков, что Изольда Игоревна считала эстетическим и эмоциональным насилием, что лишало её творческой энергии.

Необходимость лицемерить нарушала гармонию и целостность её хрупкого духовного равновесия, разрушающего возможности пространственного и художественного воображения, что заставляло нервничать. Внутренние противоречия вынуждали женщину прибегать к крайним мерам, которые успокаивали, одновременно лишая вдохновения. Способов релаксации было несколько: медикаменты, алкоголь и безудержные, с рыданиями и агонизирующими криками эротические забавы.

Первые два способа мгновенного возбуждения и возвращения после страстных оргий обратно на грешную землю использовались продуманно, эффективно, однако их применение было ограничено выходными днями и прочими независящими от неё обстоятельствами.

Супружеский секс при наличии взаимного влечения был для супругов изысканным лакомством, но случался в силу творческого характера деятельности Виталия Анатольевича довольно редко. Лечиться ведь необходимо, когда болит, а не когда на склад завезли медикаменты. Объединить неуёмную страсть к наслаждению со средствами умиротворения интимного и творческого беспокойства чаще всего не представлялось возможным. Разве её вина, что судьба расставила запрещающие сигнальные флажки по всему периметру жизненного пространства?

Дома Виталий Анатольевич бывал весьма редко, в основном в то время, когда девочки спали, неделями пропадал в творческих командировках. Детьми и женой он интересовался чисто гипотетически, скорее играя привычную, обусловленную штампом в паспорте роль, театрально исполняя некий обязательный ритуал, чем действительно был человеком семейным.

Богемный образ жизни предполагает неограниченный ресурс свободы на всех направлениях, включая чувственные увлечения, возбуждающие действия и дружеское взаимное удовлетворение всех видов потребностей силами сплочённого музыкального коллектива и их страстных поклонников.

Стремительный поток желания в отношении жены, бурливший в нём в период романтического опьянения, разделившись на множество мелких потоков, основательно обмелел, не имея стабильной подпитки, превратился в крохотный ручеёк, утерявший к тому же звенящий голос, обратившийся в едва различимый шёпот.

Супруги, являясь натурами творческими, из последних сил поддерживали условные формальности, соблюдая видимые приличия, позволяющие окружающим считать их приличной, интеллигентной, крепкой семьёй.

До сих пор Мартыновичам удавалось не выносить сор из избы. Им откровенно завидовали. Изольда Игоревна, женщина молодая, привлекательная, чувственная, наполненная неиссякаемой жизненной энергией  и массой прочих визуальных достоинств волновала и тревожила романтические чувства множества мужчин. Она не была недотрогой, но предпочитала проверенных временем партнёров, умеющих камуфлировать отношения и держать язык за зубами. Дочерей мамочка нисколько не стеснялась. Их безмолвие было обеспечено жёстким воспитанием в спартанской обстановке.

Сёстры росли и жили в такой экстравагантной, причудливо формирующей их внутренний и внешний мир обстановке. Обстоятельства с малых лет обусловили у девочек гибкие приспособительные реакции, быстрый изворотливый ум и полную самостоятельность.

Для одной из девочек старшинство являлось предметом гордости, другую такое доминирование сердило и смущало показной назойливой важностью. Бэлла считала вызывающим выпячивание сестрой своей незаслуженной значимости.

Она и не думала бороться за первенство, просто не желала подчиняться и слушаться на таком несуразном основании. Чуть больше чем за половину часа сестра никак не могла повзрослеть, на целую жизнь.