Поздняя весна. Повести и рассказы

Остаток дня до вечера мы посвятили закупке продуктов и других вещей, необходимых в хозяйстве, уборке своих комнат и приятному разговору за скромным чаепитием.

Глава 14

Вечером, разрядившись, как на бал-карнавал, я отправилась на встречу с Марженкой в роскошный «Рыбный Дом» в сопровождении своего немного уставшего и мрачноватого кровного брата. Иван с Мареком остались дома. Мы с Миланом мало разговаривали по дороге в ресторан, потому что он почти всё время переписывался по телефону с Яреком.

Тому стало к вечеру хуже. Поднялась температура, и пришлось сменить обезболивающее, потому что прежнее практически перестало действовать. Мне было жаль его, несмотря на то, каким человеком он оказался. В конце концов, его отношение к девушкам – это только одна сторона его личности, не самая лучшая, а, возможно, и худшая из всех. Помимо этого Ярек неплохой человек и отличный друг. Может быть, мне удастся сделать его и своим другом тоже. Я была бы не против. Мы, ведь, не враги!

Встреча с Марженкой и её братом отвлекла меня от мыслей о дружбе, любви и прочих высоких материях, направив мой ум в сугубо деловое русло. Мы обсудили новый тираж, подписали все необходимые для него документы. Обговорили условия сотрудничества с косметическими фирмами и одёжными магазинами.

Мы с Марженкой, Миланом и Борисом – так звали брата Марженки – решили принять предложение «Горного ручья» о сотрудничестве и продвижении товаров этой неплохой, в общем-то, косметической фирмы. Я пользовалась некоторыми их продуктами и была вполне довольна ценой и качеством.

Из одёжных магазинов в качестве основного партнёра мы решили выбрать «Супер-базар». Это огромная сеть, разбросанная по всему миру. Сотрудничество обещало быть насыщенным и интересным.

Не столь радужно обстояли дела со словенским телевидением. Меня приглашали в основном мутные телеканалы для работы на каких-то скандальных проектах. Культурный канал, пожелавший сделать передачу с моим участием пару недель назад, теперь загадочно молчал. Это было огорчительно. Выходит, прав был Евген: рулят в наше время совсем другие.

Однако сидеть, грустно склонив голову над своим бокалом, я, во-первых, не собиралась, а, во-вторых, мне не давали этого делать мои спутники, особенно Борис, и вся обстановка заведения.

С первых секунд знакомства брат Марженки не сводил с меня глаз и старался постоянно поддерживать разговор. На вид Борис был обычным сорокалетним дядькой с прямыми, гладко зачёсанными назад каштановыми волосами. Средний рост, средний возраст, средняя внешность… но, каким он оказался интересным собеседником!

Борис возглавлял юридический отдел крупной австрийской фирмы, занимающейся покупкой-продажей предметов искусства. За столом он мало говорил о своей бумажной работе, зато как эмоционально описывал свои впечатления от предметов искусства, которые проходили через его руки! В который раз убедилась, что род деятельности человека далеко не всегда характеризует его со всех сторон. «Скучный бухгалтер», «занудный юрист», «экспрессивный художник»… Сколько стереотипов сидит в наших головах! Бухгалтер может оказаться весёлым и жизнерадостным человеком, художник – нытиком и ипохондриком, а юрист, бывает, так свежо и нестандартно рассуждает об искусстве, и не только о нём, что его заслушиваются буквально все.

Борис, как и я, находился сейчас в трудовом отпуске и приехал в гости к Марженке из Вены. Он порой не знал, куда ему себя деть, пока сестра на работе. Мне бы его заботы! Мой брат и его друзья почти всегда дома, и хлопот у меня немерено. Несмотря на это, мы условились с Борисом сходить послезавтра днём на выставку одного молодого художника, открытую недавно в Центральной картинной галерее Любляны. К слову сказать, Борис был разведён.

Когда мы договаривались с братом Марженки о встрече, мне показалось, что Милан посмотрел на меня неодобрительно. Что это с ним? Никто ведь ни с кем не флиртует! Мы и его, и Марженку звали с собой на выставку, но оба они отказались по разным причинам. С Марженкой всё ясно, она по уши в делах, а вот Милан… Милана я попробую дома уговорить пойти с нами.

Мы могли бы сходить на выставку и завтра, но на четыре часа дня у меня назначена автограф-сессия в самом крупном книжном магазине города, а в семь часов вечера начинается творческий вечер в конференц-зале Центральной Библиотеки. До четырёх часов надо было успеть поработать в саду и проконтролировать работу службы чистоты, вызванной на одиннадцать утра.

Завтрашний день обещал быть насыщенным. Мы даже не представляли в тот момент, насколько!.. Но, обо всём по порядку.

Блюда из рыбы были настолько вкусными и необычными, что я их долго рассматривала, прежде чем начать есть. Я силилась понять, как так можно приготовить самую обычную, не элитных сортов, рыбу, что на первый взгляд и первую пробу вообще не понятно, из чего приготовлено блюдо. Сочетание специй тоже было весьма необычным, наполняя воздух просто одуряющими ароматами. Вдобавок оформление блюд было невероятно красивым. Одним словом, не ужин, а вся гамма вкусовых, обонятельных и зрительных удовольствий!

Надо сказать, я пришла в тот вечер в ресторан в самом своём роскошном платье, красном асимметричном. Мужчины за соседними столиками с интересом рассматривали меня, и это нисколько не смущало, потому как для чего наряжаться в красное, если стесняешься, а если стесняешься, то для чего вырядилась? Я не стеснялась. Я вела себя в тот вечер, как королева, ибо не фиг было кое-кому обращаться со мной, как с насекомым. «Теперь вы все у меня попляшете!» – Злорадно думала я, и они поплясали, потому что после девяти вечера явился живой оркестр, и начались танцы.

Сначала я танцевала с Борисом, а Марженка с Миланом, потом мы поменялись партнёрами. После меня пригласил милый дедок из-за соседнего столика, потом видавший виды сорокалетний мачо, дальше симпатичный молодой человек лет тридцати, похожий на банковского служащего, после юнец в тёмно-синем вечернем костюме, затем снова Борис, потом опять Милан!..

В общем, развлеклась я в тот вечер очень хорошо, правда, закончилось для меня празднество в «Рыбном Доме» очередной нелепостью.

В какой-то момент я выскочила из зала ненадолго в дамскую комнату, прихватив с собой клатч. Между делом решила проверить, не звонил ли мне кто. В конце концов, у нас с Миланом Ванька один дома остался. Он, конечно, под присмотром Марека, но, мало ли, что?

На телефоне было три пропущенных вызова с незнакомого номера и пять голосовых сообщений с него же. Мне стало любопытно, и я решила прослушать самое первое из них.

– Добрый вечер, Яничка! – Послышался голос Збогара, и у меня задрожали колени. – Я вам звонил три раза, но вы не брали трубку. Видимо, были очень заняты. Я помню, что вы собирались встретиться со своим агентом… – пауза. – Знаете, Яничка… Я, кажется, всё понял, – интересно, что ты там понял? Что мне всё известно о твоём «не совсем свободном» семейном статусе? – … напугал вас. Да, наши отношения прошедшим вечером и ночью, а потом утром… начали развиваться слишком быстро. Скромные девушки вроде вас не любят такого. Простите меня, Яничка. Я не буду ни на чём настаивать. Я готов подождать, только не отворачивайтесь от меня навсегда, прошу вас. Дайте мне ещё один шанс.

Дослушав до конца, я загрустила. Какой актёрский талант пропадает!

Интересно, кто просил Милана давать этому лицемеру мой номер?

Следующее сообщение было совсем коротким:

– Скачал ваш последний сборник стихов, Яничка. Читаю, и слышится ваш голос. Он успокаивает и внушает надежду.

Надо сказать, что голос самого Яромира был нездоровым. Впрочем, Милан говорил, что у его друга поднялась к вечеру температура. На меня неожиданно нахлынула волна острого сострадания.

«Это я виновата в том, что с ним случилось!» – Пронеслось в мозгу.

Если бы я впустила Яромира и поговорила с ним вместо того, чтобы язвить, он не убежал бы из дома, на ночь глядя, и не было бы дурацкого матча на пустыре, не говоря уже о губительной пробежке после него, и не случилось бы обострения…

«А ему для чего надо было лезть к нам со своими „серьёзными намерениями“, имея вполне себе устроенную личную жизнь?» – Спросил отважный борцун.

«И, всё же, надо было быть повежливее!» – Завела свою песню совесть.

Они крайне редко бывают согласны друг с другом, и чтобы пресечь их вечный спор, я включила следующее сообщение:

– Я хотел сказать вам, Яничка, – сколько теплоты в голосе! – что не обижусь, если вы не придёте ко мне завтра. Не обижусь, если вы вовсе меня не навестите. Я всё понимаю. Я был слишком напорист, возможно, даже грубоват. Видимо, это оттого, что я слишком спешу жить, а спешу, потому что не один раз видел, насколько хрупка человеческая жизнь, как легко она может оборваться… Да, и среди спортсменов вроде меня так мало долгожителей!.. Простите, Яничка… Что-то я сегодня расчувствовался.

– Пожалуйста, удалите предыдущее сообщение, как прослушаете, Яничка! – Это уже следующее, предпоследнее.

Ближе к концу третьего сообщения в голосе Яромира явственно слышались слёзы. Да. Ярек спешит жить, потому и живёт на полную катушку: изо всех сил тренируется, пока здоров, участвует в каждом или почти каждом матче своего клуба, может напиться-подраться, завёл себе домашнюю девушку, потом решил приручить ещё одну, дикую… Всё это не от хорошей жизни!

Мне сделалось жаль Ярека до боли в сердце, и я тихонько заплакала.

«Бедный Ярек! Выздоравливай скорее! – Обращалась я к нему мысленно. – Кажется, я втрескалась в тебя по уши, но мне нечего дать тебе, кроме помощи и дружбы. За свои тридцать с небольшим лет ты пережил столько ужаса и боли! Прости, Ярек, но я буду любить тебя издалека. Как бы я ни относилась к тебе, я не позволю больше никому использовать меня. Это исключено!»

Мой горячий, обильно смоченный слезами мысленный монолог прервал международный вызов. Звонила мать. Интересно, она в курсе, во сколько ей вылезет желание потрепаться посреди ночи? Дома время давно перевалило за полночь. И, потом, я же просила её писать мне сообщения, если что-то нужно. Почему она всегда пропускает мои слова мимо ушей?!

– … весело проводишь время! – Вещала мать каким-то возмущённо-восторженным тоном. – … сбивает с пути! Мне этот твой Милан никогда не нравился!

Я хотела в отместку ей сказать то же самое о её друге, но, во-первых, это было бы неправдой, потому что Анатолий Иванович мне нравится; это у него я научилась шутить с непроницаемым видом и делать вид, что ничего не боюсь, даже когда внутри всё сжимается от страха. Во-вторых, сказать такое было бы глупо, по-детски как-то.

– А кто из моих друзей тебе нравится, мама? – Спросила я как можно спокойнее.

На том конце повисла тишина, нарушаемая звуками работающего телевизора.

– Ну-у… Ну, я не знаю! – Выдала мать, наконец.

– Вот, и я не знаю…

– Вообще-то, я не об этом хотела с тобой поговорить! – Вывернулась мать.

– Ты начиталась обо мне всяких глупостей в Интернете? – Догадалась я. – Это всё неправда.

– Так уж, и всё? – Засомневалась мать.

– Всё. От начала и до конца! – Заверила я её.

– Видишь ли, Яна… – Снова начала мать, – дело не в том, сколько у тебя любовников и как ты проводишь с ними время. В конце концов, ты взрослый человек и отвечаешь за себя сама! Дело даже не в том, что родня и соседи прокололи мне все глаза твоим поведением. Просто ты мне такая не нравишься! Все эти шопинги по бутикам в сопровождении толпы поклонников, автографы, рестораны, шикарные наряды… Не твоё это всё, понимаешь?

– Я тебе всегда говорила об этом, – легко согласилась непутёвая дочь. – Я простая, ничем не примечательная девушка. Фельдшер…