Приключения капитана Гаттераса

XXVI. Посл?днiй кусокъ угля

Добыть медв?дей, казалось, не было никакой возможности, но 4-го, 5-го и 6-го ноября убили н?сколько тюленей. В?теръ перем?нился, температура поднялась на н?сколько градусовъ и опять начались жестокiя сн?жныя мятели. Не было возможности выйти изъ брига, борьба съ сыростью представляла непреодолимыя затрудненiя. Въ конц? каждой нед?ли конденсаторы заключали въ себ? по н?сколько ведеръ льда. 15-го ноября погода снова перем?нилась, и термометръ, подъ д?йствiемъ изв?стныхъ атмосферическихъ влiянiй, опустился до двадцати четырехъ градусовъ ниже точки замерзанiя (-31° стоградусника). То была самая низкая, наблюдаемая до т?хъ поръ температура. Такую стужу легко выносить при тихой погод?, но, къ несчастiю, въ посл?днее время свир?пствовалъ в?теръ, который, казалось, былъ наполненъ острыми, разс?кавшими воздухъ ножами. Крайне было досадно, что бригъ попалъ въ такой пл?нъ, потому что окр?пнувшiй отъ холоднаго в?тра сн?гъ представлялъ уже твердую опору и докторъ могъ-бы предпринять какую-нибудь далекую экскурсiю.

Зам?тимъ, однакожъ, что всякое усиленное движенiе при такой стуж? ведетъ за собою одышку и челов?къ не можетъ производить въ этомъ случа? и четвертой доли своего обычнаго труда. Употреблять жел?зные инструменты также нельзя, потому что рука, неосторожно схватывая ихъ, испытываетъ ощущенiе обжога, и куски кожи остаются на взятомъ въ попыхахъ предмет?.

Запертый на бриг? экипажъ прогуливался каждый день по два часа на покрытой палуб?, гд? матросамъ позволялось курить, такъ какъ въ общей комнат? употребленiе табака воспрещалось.

Какъ скоро огонь въ печи ослаб?валъ, немедленно появлялся на ст?нахъ и въ пазахъ пола ледъ и не оставалось тогда ни одной скобы, ни одного жел?знаго гвоздя, ни одной металлической пластинки, которые-бы не покрывались мгновенно слоемъ ледяныхъ кристалловъ.

Внезапность этого явленiя крайне изумляла доктора. Выдыхаемые людями водяные пары сгущались въ воздух? и, переходя изъ газообразнаго состоянiя въ твердое, падали вокругъ нихъ въ вид? сн?га. Въ н?сколькихъ шагахъ отъ печи холодъ уже д?йствовалъ съ своею обычною энергiею, поэтому матросы обыкновенно сид?ли близъ огня, плотно прижавшись другъ къ другу.

Однакожъ докторъ сов?товалъ имъ прiучаться и привыкать въ суровой температур?, не сказавшей еще своего посл?дняго слова. Онъ сов?товалъ матросамъ мало по малу подвергать свое т?ло д?йствiю холода и подавалъ собою прим?ръ всей команд?. Но л?нь или состоянiе оц?пен?нiя приковывали каждаго къ своему м?сту, которое никто не хот?лъ оставить, предпочитая всему сонъ даже въ нездоровомъ тепл?.

По мн?нiю доктора, переходъ изъ теплой комнаты на сильную стужу не представляетъ неудобства и сопряженъ съ опасностью только для людей, покрытыхъ испариною. Въ подтвержденiе своего мн?нiя докторъ приводилъ многiе прим?ры, но его сов?ты не производили никакого или почти никакого д?йствiя.

Что касается Гаттераса, то, повидимому, онъ не чувствовалъ д?йствiя низкой температуры. Онъ молча прогуливался, не ускоряя и не замедляя своихъ шаговъ. Неужели холодъ не влiялъ на его мощную организацiю? Или онъ обладалъ т?мъ источникомъ животной теплоты, котораго требовалъ отъ своихъ матросовъ, и настолько былъ поглощенъ своею idеe fixe, что становился невоспрiимчивымъ ко вн?шнимъ влiянiямъ? Экипажъ съ удивленiемъ смотр?лъ, какъ капитанъ подвергался стуж? въ двадцать четыре градуса ниже точки замерзанiя; часто Гаттерасъ отлучался съ брига на н?сколько часовъ, но по возвращенiи на лиц? его не зам?чалось ни мал?йшихъ признаковъ озноба.

– Удивительный челов?къ,– сказалъ однажды докторъ Джонсону; онъ просто изумляетъ меня. Онъ носитъ въ себ? раскаленную печь. Это одна изъ самыхъ могучихъ натуръ, какую только мн? приводилось наблюдать въ жизни!

– Д?йствительно,– отв?чалъ Джонсонъ,– онъ ходитъ на открытомъ воздух?, од?тый не тепл?е, какъ въ iюн? м?сяц?.

– Одежда не им?етъ тутъ особенно большаго значенiя,– зам?тилъ докторъ. И въ самомъ д?л?, къ чему тепло од?вать того, кто самъ по себ? не производитъ теплоты? Это все равно, что стараться согр?ть кусокъ льда, закутавъ его въ шерстяное од?яло. Но Гаттерасъ въ этомъ не нуждается. Такова уже его натура и я нисколько-бы не удивился, если подл? него было-бы такъ-же тепло, какъ подл? раскаленныхъ углей.

Джонсонъ, которому было поручено каждое утро очищать колодезь, зам?тилъ, что ледъ им?етъ бол?е десяти футовъ толщины.

Почти каждую ночь докторъ могъ наблюдать великол?пныя с?верныя сiянiя. Отъ четырехъ до восьми часовъ вечера небо легко окрашивалось на с?вер?; позже окраска эта принимала правильную форму бл?дно-желтой каймы, которая концами своими какъ-бы опиралась на ледяныя поляны. Мало по малу св?тлая кайма подвигалась по направленiй магнитнаго меридiана и покрывалась темноватыми полосами; зат?мъ св?тлыя волны разливались, удлиннялись, уменьшаясь или увеличиваясь въ блеск?. Достигнувъ зенита, метеоръ представлялъ взору восхищеннаго наблюдателя массу дугъ, тонувшихъ въ красныхъ, желтыхъ и зеленыхъ волнахъ св?та. Осл?пительное, несравненное зр?лище! Вскор? многiя дуги собирались въ одномъ м?ст?, образовывали великол?пные круги, сливались одна съ другою, великол?пное сiянiе меркло, яркiе лучи принимали бл?дные, слабые, неясные отт?нки, и дивный феноменъ, померкшiй, почти погасшiй, мало по малу расплывался на юг? въ потемн?вшихъ грядахъ облаковъ.

Нельзя себ? представить все очарованiе подобнаго рода картины подъ высокими широтами, мен?е ч?мъ въ восьми градусахъ разстоянiя отъ полюса. С?верныя сiянiя, видимыя иногда въ ум?ренномъ пояс?, не даютъ объ этомъ грандiозномъ явленiи природы даже слабаго понятiя. Всевышнiй Творецъ проявилъ въ полярныхъ странахъ самыя дивныя д?ла рукъ своихъ.

Очень часто на неб? появлялись ложныя луни, усиливая собою блескъ ночнаго св?тила. Нер?дко также простыя кольца образовывались вокругъ луны, ярко сверкавшей въ центр? св?тозарныхъ круговъ.

26-то ноября, былъ большой приливъ и вода сильно была изъ колодца. Толстый слой льда какъ-бы колыхался отъ морской зыби; злов?щiй трескъ льдинъ свид?тельствовалъ о подводной борьб?. Къ счастiю, бригъ былъ укр?пленъ вполн? надежно, только ц?пи его сильно грем?ли. Впрочемъ, въ предупрежденiе несчастной случайности, Гаттерасъ приказалъ закр?пить якоря.

Сл?дующiе дни были еще холодн?е; небо заволоклось туманомъ; в?теръ разметывалъ въ воздух? сн?жные сугробы. Трудно было опред?лить, гд? зарождалась сн?жная мятель: на неб?, или на ледяныхъ полянахъ. Въ воздух? царила какая-то невыразимая сумятица.

Экипажъ занимался различными работами, изъ которыхъ главная состояла въ приготовленiи моржоваго жира и сала, немедленно превращавшихся въ ледъ. Посл?днiй топорами рубили на куски, по твердости не уступавшiе мрамору; такимъ образомъ собрали боченковъ дв?надцать сала и жира.

28-го ноября термометръ опустился до тридцати двухъ градусовъ ниже точки замерзанiя (-36° стоградусника). Угля оставалось только на десять дней и вс? съ ужасомъ ждали той минуты, когда запасъ топлива совершенно истощится.

Въ видахъ экономiи, Гаттерасъ приказалъ прекратить топку печей въ каютъ-кампанiи, поэтому Шандонъ, докторъ и самъ Гаттерасъ должны были разд?лять съ экипажемъ общее пом?щенiе. Гаттерасъ вошелъ, такимъ образомъ, въ частыя сношенiя съ матросами, которые нер?дко бросали на него отороп?лые, а зачастую и свир?пые взоры. Онъ слышалъ ихъ жалобы, упреки и даже угрозы, но не могъ подвергать ослушниковъ взысканiю. Казалось, онъ былъ глухъ ко всякаго рода зам?чанiямъ. Онъ не требовалъ м?ста у огня и, не говоря ни слова, скрестивъ на груди руки, сид?лъ гд? нибудь въ углу.

Не смотря на сов?ты доктора, Пэнъ и его друзья не д?лали ни мал?йшаго моцiона, ц?лые дни проводили у печи или лежали, закутавшись од?ялами, на своихъ койкахъ. Здоровье ихъ разстроилось, реагировать противъ гибельнаго д?йствiя климата они не могли и потому не удивительно, что на бриг? вскор? обнаружилась цынга.

Докторъ давно уже началъ каждое утро выдавать экипажу лимонный сокъ и известковыя лепешки. Но эти предохраняющiя, обыкновенно вполн? д?йствительныя средства оказывали на этотъ разъ лишь незначительное д?йствiе, и бол?знь, сл?дуя обычнымъ путемъ развитiя, не замедлила обнаружить свой страшные симптомы.

Тяжело было вид?ть несчастныхъ, которыхъ мускулы и нервы сокращались отъ страданiй. Ноги ихъ страшно распухли и покрылись темно-синими пятнами; десны сочились кровью, а распухшими губами они производили какiе-то неясные звуки; совершенно переродившаяся, дефибринизированная кровь не доставляла въ конечностямъ т?ла обычныхъ элементовъ, необходимыхъ для поддержанiя въ нихъ жизни.

Клифтонъ первый забол?лъ этимъ страшнымъ недугомъ, а вскор? посл? него слегли въ постель Грипперъ, Брентонъ и Стронгъ. Т? матросы, которые еще были пощажены бол?знью, не могли изб?жать вида страданiй своихъ товарищей, потому что другаго общаго пом?щенiя не было. Приходилось вс?мъ жить вм?ст?, и вскор? общая комната превратилась въ больницу, такъ какъ изъ восемнадцати челов?къ экипажа тринадцать въ короткое время забол?ли цынгою. Пэну, повидимому, суждено было изб?жать бол?зни; этимъ онъ былъ обязанъ своей зам?чательно кр?пкой натур?. У Шандона обнаружились было первые симптомы цынги, но т?мъ д?ло и кончилось, и благодаря моцiону, здоровье помощника капитана находилось въ довольно удовлетворительномъ состоянiи.

Докторъ съ полн?йшимъ самоотверженiемъ ходилъ за больными; но у него сжималось сердце при вид? страданiй, которыя онъ не могъ облегчить. По м?р? возможности, онъ старался развлекать удрученный недугомъ экипажъ. Его слова ут?шенiя, его философскiя разсужденiя и счастливыя выходки облегчали матросамъ переносить томительное однообразiе длинныхъ дней страданiя; онъ читалъ больнымъ вслухъ; удивительная память Клоубонни доставляла ему запасъ забавныхъ разсказовъ, которыми онъ д?лился съ здоровыми, когда они стояли вокругъ печи. Но стоны больныхъ, ихъ жалобы, крики отчаянiя прерывали порою его р?чь и, не окончивъ разсказа, докторъ возвращался къ роли заботливаго и преданнаго врача.

Впрочемъ, самъ докторъ былъ здоровъ и не худ?лъ. Его тучность зам?няла ему самую теплую одежду. По словамъ Клоубонни, онъ очень доволенъ т?мъ, что од?тъ, подобно моржамъ или китамъ, которые, благодаря покрывающему ихъ толстому слою жира, легко переносятъ стужу арктическаго климата.

Что касается Гаттераса, то онъ ничего не чувствовалъ ни въ физическомъ, ни въ нравственномъ отношенiи. Казалось, страданiя экипажа не трогали его. Но, быть можетъ, онъ только не позволялъ своему чувству высказываться; внимательный наблюдатель могъ бы порою подм?тить, что въ его жел?зной груди бьется челов?ческое сердце.

Докторъ анализировалъ, изучалъ его, но не могъ классифицировать эту удивительную организацiю, этотъ неестественный темпераментъ.

Между т?мъ термометръ понизился еще больше; м?сто прогулокъ на палуб? опуст?ло; одн? только гренландскiя собаки ходили по немъ и жалобно выли.

У печи постоянно стоялъ часовой, поддерживавшiй въ ней гор?нiе. Не сл?довало допускать, чтобы огонь погасалъ: какъ скоро онъ ослаб?валъ, стужа проникала въ комнату, ст?ны покрывались льдомъ, и сырыя испаренiя, мгновенно сгущаясь, осаждались сн?гомъ на злополучныхъ обитателяхъ брига.

Среди такихъ, невыразимыхъ страданiй наступило, наконецъ, 8-е число декабря; утромъ, по своему обыкновенiю, докторъ отправился взглянуть на термометръ, находившiйся на палуб?, и нашелъ, что ртуть въ чашечк? инструмента замерзла.

– Сорокъ четыре градуса ниже точки замерзанiя! – ужаснулся докторъ.

Въ этотъ день въ печь бросили посл?днюю горсть угля.

XXVII. Рождественскiе морозы

Наступила минута отчаянiя. Мысль о смерти, о смерти отъ холода, предстала во всемъ своемъ ужас?; посл?дняя горсть угля гор?ла съ злов?щимъ трескомъ; огонь готовъ былъ потухнуть, температура въ пом?щенiи значительно понизилась. Джонсонъ отправился за новымъ топливомъ, доставленнымъ морскими животными, наполнилъ имъ печь, прибавилъ пакли, см?шанной съ замерзшимъ жиромъ, и такимъ образомъ возстановилъ въ комнат? достаточную степень тепла. Запахъ сала былъ невыносимъ; но какимъ же образомъ изб?жать его? Самъ Джонсонъ сознавалъ, что новое топливо оставляетъ желать многаго и не им?ло бы усп?ха въ домахъ жителей Ливерпуля.

– Однакожъ,– сказалъ онъ,– этотъ непрiятный запахъ можетъ им?ть благiе результаты.

– Какiе именно? – спросилъ плотникъ.

– Онъ приманитъ медв?дей, вообще очень падкихъ до подобнаго рода запаховъ.

– A зач?мъ намъ медв?ди? – спросилъ Бэлль.

– На тюленей разсчитывать нечего,– отв?тилъ Джонсонъ. – Они скрылись, и, притомъ, на долго, и если съ своей стороны и медв?ди не доставятъ намъ топлива, то я не знаю, что станется съ нами.

– Да, Джонсонъ; наша участь далеко не обезпечена… наше положенiе ужасно. И если намъ не удастся запастись такимъ топливомъ… то не знаю, въ какому средству…

– Одно только еще средство и остается!..

– Только одно? – спросилъ Бэлль.

– Да, Бэлль, въ крайнемъ случа?… Впрочемъ, капитанъ никогда… Но, быть можетъ, придется приб?гнуть и въ этому средству.

Старикъ Джонсонъ печально покачалъ годовою и погрузился въ размышленiя, которыя Бэлль не хот?лъ прерывать. Онъ зналъ, что этихъ кусковъ жира, съ такимъ трудомъ добытыхъ, не хватитъ больше, какъ на восемь дней, даже при соблюденiи самой строгой экономiи.

Джонсонъ не ошибся. Н?сколько медв?дей, привлеченныхъ запахомъ жира, были зам?чены невдалек? отъ Forward'а. Здоровые матросы пустились за ними въ погоню; но медв?ди б?гаютъ съ зам?чательною быстротою и одарены чутьемъ, дающимъ имъ возможность изб?гать вс?хъ охотничьихъ уловокъ. Не было никакой возможности приблизиться къ нимъ, и пули, пущенныя самыми искусными стр?лками, не достигли своей ц?ли.

Экипажу брига грозила серьезная опасность умереть отъ холода; онъ не выдержалъ бы и сорока восьми часовъ, если бы вн?шняя температура проникла въ общее пом?щенiе. Каждый съ ужасомъ вид?лъ, что топливо на исход?.

Наконецъ, 20-го декабря, въ три часа пополудни, все топливо вышло. Огонь погасъ, матросы, стоявшiе вокругъ печи, угрюмо поглядывали другъ на друга. Одинъ только Гаттерасъ неподвижно сид?лъ въ углу; докторъ, по своему обыкновенiю, тревожно ходилъ по комнат?; онъ положительно не звалъ, какъ извернуться въ настоящемъ случа?.

Температура мгновенно опустилась на семь градусовъ ниже нуля (-22° стоградусника).